Опал императрицы (Опал Сисси)

– Бабушка!.. Надо предупредить ее... а главное, защитить! Эти люди готовы на все! Когда они поймут, что от пленницы ничего не добиться, бабушка станет целью их охоты. Они вспомнят о ней...

Растроганный выражением глубокой тревоги на осунувшемся личике, князь наклонился и коснулся губами пальцев, вцепившихся в его руку.

– Отправляюсь прямо к ней!

– Не говорите глупостей! Надо дождаться катера... потом поезда...

– Вы что, смеетесь? – воскликнул тоже задержавшийся в комнате Адальбер. – Сколько километров до Стега по озеру? Примерно восемь. А там мы найдем, каким способом проделать оставшиеся десять. В крайнем случае пойдем пешком...

– Двадцать километров? Вы выбьетесь из сил!

– Хватит обращаться с нами, как со старичками, дорогая моя! Мы не развалимся от четырех или пяти часов ходьбы! Ты идешь, Альдо?

– Да. Еще одно слово, Лиза. Как, вы говорили, зовут вашу несчастную подругу? Настоящее имя.

– Эльза Гуленберг. А что?

– Объясню позже!

Морозини отправился в свою комнату, по пути ругая себя последними словами. Он так гордился своей памятью, что же она подвела его, когда Лиза рассказывала ему историю Эльзы? Или он до того был очарован бывшей своей секретаршей, что не сделал простейшего умозаключения? С тех самых пор, как они расстались в церкви, его не оставляло смутное ощущение, что он упустил нечто важное, но он так и не сумел понять, что именно. А все было так просто!

Удостоверившись, что Лизе больше ничто не угрожает, Альдо и Адальбер покинули гостиницу и по узенькой тропке направились к дороге, ведущей в Бад-Ишль. Оба надели спортивные куртки, крепкие башмаки, с собой прихватили рюкзаки с туалетными принадлежностями и сменой белья.

– Нам многое надо обсудить дорогой, – заговорил Адальбер, когда они миновали дом, где произошла трагедия. В ожидании полицейских его охраняли несколько добровольцев. – Объясни мне, почему ты попросил Лизу напомнить тебе фамилию Эльзы? У тебя было такое странное выражение лица...

– Потому что я дурак, а признаваться себе в этом всегда огорчительно. Разве тебе самому фамилия Гуленберг ни о чем не говорит?

– Н...нет. А что, должна?

– Вспомни, что сказал нам портье из гостиницы в Ишле, когда мы заговорили с ним о вилле, куда таинственный посетитель тетушки Виви счел нужным заглянуть, прежде чем вернуться в Вену!

– Его фамилию?

– Вот именно! Виллу «совсем недавно» купила баронесса Гуленберг! Могу тебе твердо пообещать, что на этот раз никто не помешает мне туда прогуляться! Например, сегодня ночью.

– А спать когда?

– Только не говори мне, что ты все еще подчиняешься этим пошлым условностям! Раз уж носишь такую красивую шляпу с перышком и полное облачение аборигена, нужно чувствовать себя высеченным из гранита. Так не начинай ныть только из-за того, что нам понадобится призвать на помощь все свое мужество!

– Для того, чтобы защитить старую даму?

– Нет, – ответил Морозини. – Для того, чтобы рассказать ей, какой приятный вечер мы провели У нее под окнами, подслушивая ее маленькие тайны.

– Думаешь, так уж обязательно ей все рассказать?

– У нас нет другого выхода.

– Но она же выставит нас за дверь!

– Возможно. Но прежде ей придется нас выслушать.

Сильные и тренированные мужчины к восьми часам утра, когда они наконец добрались до курортной гостиницы «Елизавета» в Ишле, были совершенно измучены. Портье встретил их с некоторым удивлением, но искренне обрадовался возвращению гостей: должно быть, постояльцев было немного.

Для начала Альдо и Адальбер плотно позавтракали, затем поднялись в комнаты принять душ и переодеться. И тот и другой предпочли не задерживаться в спальне, где так неодолимо влекла к себе мягкая постель. Нужно было как можно скорее явиться к госпоже фон Адлерштейн, хотя предстоящее свидание не обещало быть приятным.

Адальбер с восторгом помчался к своей ненаглядной красной машине и твердо решил больше с ней не расставаться.

– Возвращаться в Гальштат будем на ней, – заявил он. – Я уже ездил раз с Зеленым Яблочком, Можно оставить ее в риге километра за два оттуда, а то и попытаться подъехать еще ближе...

– Можешь ехать куда угодно, лишь бы не в озеро, – проворчал Морозини, озабоченный тем, что ему предстояло высказать. Впрочем, все, разумеется, будет зависеть от того, какой прием им окажут...

Когда машина со всем своим неподражаемым грохотом остановилась у парадного подъезда Рудольфскроне, уже можно было составить себе об этом некоторое представление: три лакея со старым Иозефом во главе встали стеной, преграждая им путь.