А кому сейчас легко?

– Это какая-то ошибка! Никаких писем не приходило! И в платежке долг не значится! Подождите, я сейчас подниму квитанции…

В трубке послышалось шуршание, после чего собеседница нервно доложила:

– Вот, квитанция за ноябрь оплачена восьмого декабря, и никакого долга за нами не числится.

– Хм, странно, в компьютере другие данные… Боюсь, вам придется подъехать в наш офис и показать квитанцию.

– Но… – запротестовала дама.

– Впрочем, – охотно пошла я навстречу, – можно просто продиктовать реквизиты по телефону.

Собеседница принялась долго и нудно называть цифры.

– Уточните ваш адрес, пожалуйста, – попросила я.

– Госпитальный Вал, восемнадцать дробь два, двадцать четыре, – скороговоркой проговорила она, я едва успела разобрать.

– Ой!

– Что такое?

– Кажется, я не туда попала… За вашей квартирой долг действительно не числится.

Вместо того чтобы обрадоваться, дама возмутилась:

– Безобразие! Вводите людей в заблуждение! Я буду жаловаться вашему начальству! – И она швырнула трубку.

Итак, адрес мне известен. Улица Госпитальный Вал находится между метро «Бауманская» и «Семеновская», но слишком далеко от обеих станций, чтобы идти пешком. Очередь на посадку в трамвай заняла больше времени, чем сама дорога. Трясясь в холодном вагоне, я угрюмо думала: тому, кто придумал поставить турникеты в наземном транспорте, следует оторвать руки. Или голову, на выбор.

Совпадение это или нет, но Ветерков тоже обитал в новостройке. Панельная многоэтажка, облицованная оранжевой плиткой под кирпич, каким-то чудом втиснулась между сталинскими домами. Должно быть, раньше на этом месте находился сквер, во дворе сохранилось несколько старых деревьев с огромными, метр в обхвате, стволами.

Дверь в подъезд была открыта, таджики шустро разгружали мешки с какой-то строительной смесью и таскали их до лифта. Я беспрепятственно проникла в дом.

Дверь двадцать четвертой квартиры открыла полноватая женщина чуть старше сорока лет. Ятерялась в догадках, кем она может приходиться Ветеркову: для жены слишком стара, для матери – молода.

– Могу я видеть Александра?

– Они уехали на дачу.

По голосу я поняла, что это она разговаривала со мной по телефону. Я поразилась, как уважительно эта женщина величает Ветеркова – «они». Должно быть, домработница.

– А когда он вернется?

– Обещали быть завтра к вечеру.

Во мне шевельнулась зависть. Я не являюсь ярой поклонницей царского режима, но, должно быть, приятно, когда горничная в белом накрахмаленном фартуке и кружевной наколке встречает твоих гостей словами:

– Людмила Анатольевна сейчас обедают. Не изволите ли подождать в гостиной? Я подам кофе.

У Ветеркова такая горничная уже имелась. А я, увы, никогда не могла позволить себе держать прислугу. Когда я ютилась в одиннадцатиметровой комнате, в этом не было смысла. Обзаведясь большой квартирой, я собиралась нанять приходящую домработницу для уборки, но руки не дошли. А теперь, когда меня из милости пустили на раскладушку в коммуналке, надобность в домашнем персонале автоматически сошла на нет.

Между тем женщина явно вознамерилась закрыть перед моим носом дверь.

– Подождите, – воскликнула я, – где находится дача?

Домработница ощетинилась:

– Зачем вам? Я не скажу. Не имею права.

Я понимающе закивала:

– Да, да, конечно, но сейчас исключительные обстоятельства. Если я не поговорю с Александром, он потеряет деньги. Много денег.

Женщина насторожилась. Очевидно, мой случайный выстрел попал в цель: как большинство предателей, Ветерков жаден до умопомрачения. И если он потеряет деньги, то может не заплатить и ей.

– Попробуйте ему позвонить, – неуверенным тоном предложила она.

Я напирала:

– Его мобильник недоступен. И потом, это конфиденциальный разговор, телефон могут прослушивать, нам необходимо переговорить с глазу на глаз.

Женщина все еще колебалась, и я припечатала:

– Если разговор не состоится, ваш хозяин придет в ярость, понимаете? Боюсь, он захочет как-то компенсировать материальные потери. Увас большая зарплата?

Судя по тому, с какой поспешностью она ответила, зарплата была маленькой:

– Дача в поселке Балабаново, это по Киевскому направлению. Вы на машине поедете или на электричке?

Узнав, что на электричке, домработница нарисовала схему, как пройти от станции до поселка, и обнадежила:

– Их дом любая собака знает. Спросите, где Ветерковы живут, вам покажут. Они как раз всей семьей и поехали…