Когда боги смеются

И внезапно ее прорвало. Она забыла о своих стараниях быть деликатной, чтобы ничем не обидеть Володю. Она скажет ему все.

- Говоришь, я краснела и дрожала? - заговорила она негромким, полным угрозы голосом. - А знаешь почему? Не знаешь? Я тебе скажу. Потому что я боялась, что они как бы тебя узнают. Я боялась, что они вспомнят тебя и будут удивляться, как же так, как бы такой прекрасный актер, такой известный, и позволяет себе разгуливать пьяным в одних трусах и нести всякую чушь. Мне было стыдно за тебя, как бы за то, что ты так опустился, за то, что ты превратился в ничтожество, не можешь сам себя содержать и живешь за мой счет. И мне было стыдно за себя, потому что молодой красивой женщине стыдно иметь такого любовника, как ты! Ты понял, мразь?

Трое алкашей с любопытством наблюдали за разворачивающейся сценой. Третий, с толстыми пальцами, даже жевать перестал.

- Вован, она тебя не уважает, - констатировал тот, который с коростой. Ты только послушай, чего она себе позволяет говорить! Ты должен поставить ее на место.

- Верно, - подхватил синюшный, - растолкуй ей, кто тут хозяин. Она тебе кто, жена, что ли?

- Не, Вован холостой, - возразил мужик с битой рожей. - Ты че, забыл? Он же рассказывал, что у него бабешка есть, которая деньги дает. Вот это она и есть. Слышь, Вован, ты ее не гони пока, может, у нее с собой еще бабки есть, так пусть сначала даст, а уж потом уходит.

- Не, погоди, - подал голос любитель селедки, - а сплясать? Она же сплясать обещала. На столе. Не выпускай ее на хрен, пока не спляшет и не споет.

Околович царственным жестом остановил обмен репликами. Чем сильнее он напивался, тем чаще вспоминал свое артистическое прошлое. Речь его лилась свободно и звучала выспренно, как монолог в плохой пьесе.

- Ты посмела упрекнуть меня в том, что я живу на твои деньги, - начал он трагическим тоном и вдруг сорвался на отвратительный, режущий ухо визг: - А ты сама за чей счет живешь? Ты думаешь, я не знаю, откуда у тебя квартира? Ты готова спать со всеми подряд, только бы они платили деньги. Сколько раз ты ложилась под того толстого волосатого ублюдка, с которым я тебя видел? Сто раз? Двести? Тысячу? Сколько раз ты ему давала, пока он не купил тебе квартиру? Ты не просто шлюха, я шлюх уважаю, потому что они честные, а ты гораздо хуже, потому что спишь со всеми подряд, а прикидываешься святошей. И не смей говорить, что ты меня любишь. Мне не нужна любовь такой грязной лживой твари, как ты.

- А че, она правда такая? - заинтересованно спросил толстопалый. - Точно, что всем дает? Слышь, ты, синеглазка, а нас уважишь?

- Хорошая мысль, - подхватил битый, - она девка справная, жопа, сиськи все на месте...

Светлане казалось, что она спит и видит дурной сон. Не может же это происходить на самом деле! Трое чудовищных пьяных мужиков обсуждают, а не переспать ли им с ней, а рядом стоит Володя, ее любовь, ее сокровище, ее единственный Володя, и не просто слушает весь этот бред, а явно получает удовольствие. Он не пытается их остановить, защитить ее, он только подливает масла в огонь. Ощущение нереальности происходящего было таким сильным, что Светлана даже пошевелиться не могла, она будто приросла к полу, переводя растерянный взгляд с Околовича на его приятелей. Понимала, что надо уйти, да не просто уйти - бежать отсюда без оглядки, но она отчего-то была уверена, что если уйдет сейчас, то потеряет Володю окончательно. Ее уход будет равен признанию собственного бессилия, ее поражения. Она уже не сможет вернуться, а Володя так и будет пить, пока не умрет. Надо остановить его, надо заставить его одуматься, вынырнуть из глубины пьяного куража и увидеть, что перед ним стоит она, Светлана, его единственная надежда и опора, которую он в угаре пытается сломать и уничтожить.

- Володенька! - Она схватила его за руку, умоляюще заглянула в глаза. Володенька, милый, уйдем отсюда, пожалуйста. Они пьяны, они не соображают, что говорят, но я не сержусь, я все понимаю. Ты прости меня, я как бы лишнего наговорила, я на самом деле так не думаю насчет денег, мне не жалко, бери все, что у меня есть, только пойдем со мной, хорошо? Давай поедем ко мне, я тебя уложу, ты поспишь, уже поздно, уже первый час ночи, пора спать, пусть они здесь остаются. а мы уйдем. А завтра мы пойдем погулять, проветримся, отдохнем. Может быть, завтра уже деньги принесут...

Она снова начала его уговаривать как маленького, обычно это помогало, после долгих уговоров Околович обмякал и становился послушным. Но сегодня все было не так, как раньше.