Когда боги смеются

- А я и учусь, Виктор Алексеевич, но сразу ни одна наука не постигается. На то вы и начальник, чтобы мной руководить, - ответила она уже почти спокойно и даже сумела улыбнуться.

Глава 10

Обещанный синоптиками циклон застрял где-то в пути, и к полуночи над Москвой по-прежнему висела ватная духота. Выступление группы "Би-Би-Си" в клубе "Протон" должно было начаться через полчаса. Все камеры установлены, четверо сыщиков, которых отбирали для этого задания в основном по признакам внешности (помоложе и полегкомысленнее), потягивали пиво, сливаясь с шумной толпой, а Настя и Юра Коротков сидели в машине, припаркованной в квартале от клуба.

- Ася, я вот чего думаю, - уже в десятый, наверное, раз начал Коротков. Может, Колобок прав, четыре человека - маловато. Надо было больше людей направлять.

- Юрка, ну сколько можно! В каждом клубе своя тусовка, Чеботаев нам это сто раз объяснял. Слишком много новых лиц - это тоже плохо, будет бросаться в глаза.

- Только не говори мне, что в этих клубах постоянно толчется одна и та же публика. Тоже мне, красный уголок при домкоме! Давай еще пару человек вызовем, вот чует мое сердце, там этих блондинов с типовыми рожами человек двадцать наберется. Ну что ребятам, на части разорваться? Ведь не уследят они за каждым, ей-крест, не уследят, а мы потом волосы рвать на себе будем.

Настя нажала рычаг под сиденьем, отодвинулась подальше и вытянула ноги. Спать не хотелось совсем, хотя поднялась она сегодня в шесть утра. С одной стороны, Коротков прав. Портрет, составленный со слов Жени Рубцовой, не отличался выраженной индивидуальностью, на лице Фаната не было ни шрамов, ни родинок, которые сразу выделяли бы его и позволяли идентифицировать. Обычное лицо, каких тысячи. И при этом надо помнить, что это все-таки не фотография, воспроизводящая чье-то лицо с абсолютной точностью во всех деталях, а всего лишь композиционный портрет, составленный с чужих слов, по памяти и после весьма непродолжительного контакта. Так что оперативникам придется искать Фаната среди всех более или менее похожих посетителей клуба. А сколько их будет, похожих этих? Может, двое (что крайне маловероятно), а может, и пятьдесят. Клуб начал работу в девять вечера, оперативники зашли туда около одиннадцати, когда народу стало достаточно много. Понятно, что Фанат будет ждать выступления Медведевой, поэтому глупо было бы отлавливать его среди тех, кто рано приходит и рано уходит. За час работы ребята уже трижды сообщали о подходящих на роль Фаната кандидатах, но пока только одного из них имело смысл держать под контролем, остальные двое, как выяснилось, пришли с компаниями. По первым прикидкам было решено, что Фанат скорее всего одиночка. Маловероятно, чтобы человек, имеющий друзей и не обделенный общением, стал бы вести себя так, как убийца: писать таинственные письма и преследовать (вплоть до крайних мер) совершенно незнакомых ему людей, ничем его, строго говоря, не обидевших. Таково было твердое Настино мнение, но Коротков это мнение не разделял.

- Вот видишь, - настырно вернулся он к прежней теме, когда в четверть первого поступило сообщение еще об одном подходящем блондине, - это уже четвертый. А сколько их еще будет?

- Юрочка, из первых трех только один пришел без компании. Что ты так волнуешься? И этот четвертый, я уверена, окажется с друзьями, через пару минут тебе сообщат об этом.

- Все равно я не понимаю, - упирался Коротков, - почему ты решила, что Фанат - непременно одиночка? Ну вот почему, почему? Ну убеди меня!

- А просто так, на слово, не веришь? - улыбнулась Настя.

- Не верю!

- Станиславский ты мой. Иди в театр, работай режиссером и говори актерам: "Не верю!" Ты помнишь наш вчерашний разговор с женой Лесникова?

- Помню, чего ж тут не помнить, чай не в прошлом году было. И что?

- Я вот после вчерашнего все думаю, а зачем, собственно говоря, люди общаются?

Юра поерзал на сиденье, стараясь устроиться лицом к Насте.

- Чего-о-о? - недоуменно протянул он.

- Повторяю: для чего людям бывает необходимо общаться друг с другом?

- Ну как это для чего? Чтобы обмениваться информацией. Информационный голод - самый непереносимый стресс и самый мощный двигатель. Это всем известно.

- Ладно, я задам вопрос по-другому. Почему ты испытываешь потребность поговорить с кем-то, поделиться своими переживаниями, рассказать о том, что у тебя произошло? Почему ты стремишься не получить информацию, а дать ее? У тебя в данном случае никакого голода нет, а ты все равно стремишься к общению. Можешь объяснить, почему? Вот ты на протяжении почти десяти лет бегал ко мне в кабинет и рассказывал, какая у тебя Лялька стерва и какой ты несчастный, потому что не можешь слиться в любовном экстазе со своей Людмилой. Заметь себе, я тебя об этом не спрашивала, ты сам прибегал и плакался мне в жилетку.