– Картина Репина «Не ждали», – шепотом прокомментировал Доценко, наклонясь к Насте.
– Тебе видней, – улыбнулась она, – ты у нас теперь крупный спец по части живописи.
– Это почему?
– Потому. Не ты один тут сыщик.
Настя даже не заметила, что впервые за все время совместной работы обратилась к Михаилу на «ты». Он, кажется, тоже этого не заметил, потому что был полностью поглощен мыслью о том, как это Каменская узнала о его культпоходе на выставку живописи.
Колобок несколько секунд постоял в дверях, внимательно оглядывая присутствующих, потом удовлетворенно кивнул.
– Продолжайте. Не буду мешать. После совещания попрошу зайти ко мне Короткова, Каменскую и Доценко.
Он вышел, но совещание так и не было продолжено. Коротков, оглядев сотрудников, спросил:
– Кто-нибудь знает, что случилось? Почему Гордеев здесь?
Ответом ему был гул голосов, из которого следовало, что для всех сие явление оказалось полной неожиданностью.
– Может, его выписали? – предположил кто-то.
– Не может, – отрицательно мотнул головой Юрий, – я только вчера вечером с ним разговаривал, о выписке и речи не было.
– Он мог просто не предупредить, – сказала Настя. – Знал, что сегодня его выпишут, но специально промолчал, чтобы застать нас врасплох и посмотреть, чем мы по утрам занимаемся.
– Ладно, все свободны. Миша, Ася, вперед за орденами.
Втроем они вошли в кабинет Колобка и застыли у двери, вопросительно глядя на начальника. Все правильно, с хмурой усмешкой подумала Настя, нужно успевать с самого утра получить выволочку от начальника, чтобы потом весь день чувствовать себя свободным.
Гордеев, сидя за столом, перебирал бумаги. Кинув быстрый взгляд на подчиненных, он снова уткнулся в какой-то документ, коротко бросив:
– Рассаживайтесь. Поговорим.
Они молча уселись вокруг длинного приставного стола, не ожидая ничего хорошего. Ожидания полностью оправдались.
– Я бы хотел услышать подробный и последовательный отчет о работе по убийствам, связанным с телепередачей, – жестко произнес Гордеев. – Сегодня утром мне позвонил генерал и вежливо поинтересовался, когда я смогу ему доложить о результатах. Я надеюсь, вы понимаете, что, когда ставится такой вопрос, ответ может быть только один: сегодня. Преступлениями интересуется пресса, дело получило широкую огласку, у Образцовой берут интервью, уже потоком идут публикации, которых вы, конечно, не читаете, вы же так ужасно заняты, вы же всех убийц в Москве переловили, пока я болел. Из всего, что вы мне рассказываете, когда приезжаете в госпиталь, вытекает неутешительный вывод: докладывать нечего. С этой интересной мыслью я не могу идти к генералу. А теперь я вас слушаю.
Докладывали по очереди, сначала Коротков, потом Настя, последним – Миша Доценко. Гордеев почти не перебивал, только изредка задавал уточняющие вопросы и все время что-то записывал.
– Печально, – подвел итог полковник, – прошло больше месяца, за это время вы чуть не задержали невиновного, поймали убийцу наркоманов и сделали вывод о том, что ваш Шутник скорее всего как-то связан с Шуваловым. Говоря нормальным русским языком, по делу не сделано ничего. Ни-че-го, – раздельно повторил он. – Как прикажете это понимать? Причина в том, что Коротков не справляется с руководством отделом? Или в том, что вы его обманываете, пользуясь многолетней дружбой с ним, и не работаете, а занимаетесь черт знает чем в рабочее время?
– Виктор Алексеевич, – начала Настя, – вы несправедливы, Коротков хороший руководитель, и старая дружба здесь ни при чем.
– Тогда в чем дело?
– Дело в преступнике. В Шутнике. Он не так прост, его невозможно быстро вычислить, его с жертвами не связывают личные отношения…
– Ты мне ликбез не устраивай! – взорвался Гордеев. – Я сам знаю, что просто, а что сложно! Я не спрашиваю, почему Шутник до сих пор не пойман. Я спрашиваю, почему так мало сделано и чем мне через час отчитываться перед генералом. Полмесяца вы разрабатывали Горшкова и оказались не правы. Еще полмесяца вы угробили на Шувалова, и снова интуиция вас подвела. Я что, должен генералу про вашу интуицию никуда не годную рассказывать?
– Но, Виктор Алексеевич, с Шуваловым мы еще не закончили, я уверена, что у него есть сообщник…
– Все свободны, кроме Каменской, – оборвал ее Колобок. – Идите.
Работайте, черт вас возьми, если вы еще не разучились это делать.
Коротков и Миша Доценко мгновенно испарились из кабинета. Гордеев снял очки, швырнул их на стол и начал расхаживать у Насти за спиной. Она терпеливо ждала продолжения, понимая, что ничего приятного не дождется.