Седьмая жертва

– Я могу приехать? – спросила Настя.

– Угу, – невнятно промычал Ларцев. – Не спится тебе… Тебя с завтраком ждать?

– Жди, я буду через двадцать минут.

Когда Ларцев открыл ей дверь, он был еще в халате, но чисто выбрит и с влажными после душа волосами.

– Ну ты даешь! – охнул он, увидев Настю. – Я толькотолько в себя пришел от изумления, что ты в такую рань поднялась, а ты меня вообще в шок вгоняешь своим видом. Что это с тобой?

– Ты же психолог, – усмехнулась Настя, снимая теплый плащ с меховой отделкой, тоже когда-то привезенный матерью и бестолково провисевший на вешалке почти два года, – вот и ответь на свой вопрос.

– Когда женщина резко меняет внешний вид, это означает, что она готовится коренным образом изменить свое отношение к жизни, это всем известно.

– Вот я и готовлюсь. Где обещанный завтрак?

– Пошли на кухню. У нас сегодня самообслуживание, Надюшка уехала с классом на три дня на экскурсию по Золотому кольцу.

Давно уже она не пила кофе с таким наслаждением. Утренняя прогулка пробудила в Насте здоровый аппетит, а история с пассажирами джипа все еще вызывала у нее веселье.

– Ты представляешь, Володя, меня с утра пораньше попытались склеить трое юных амбалов, – сообщила она, закуривая.

– Я их понимаю, ты сегодня выглядишь на все сто. У тебя есть новости или будем работать со старым материалом?

– Есть шестой труп с рыбкой, деньгами на похороны и запиской.

Ознакомьтесь, сэр. – Она протянула ему принесенную накануне Селуяновым записку.

Ларцев внимательно прочел записку и покачал головой.

– Все ясно, Настасья. Случай тяжелый, но спешу тебя обрадовать, это не патология. Он совершенно нормален. Мозги у него набекрень, что очевидно, мышление настолько своеобразное, что привычными стереотипами его не постичь.

Но психических заболеваний, насколько я могу судить, там нет. И, кстати сказать, готовиться к изменениям тебе не нужно.

Настя вскинула голову и тревожно посмотрела на него.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что сказал. Ты же мне в прошлый раз говорила, что собираешься стать седьмой жертвой этого придурка. Говорила?

– Ну да.

– Вот и успокойся. Он не собирается тебя убивать. У него и в мыслях этой глупости не было. Он гораздо умнее, хитрее и тоньше. Кто стал шестой жертвой?

– Юноша с болезнью Дауна.

– Возраст?

– Двадцать шесть.

– У-у, для такого диагноза он уже может считаться долгожителем, – покачал головой Ларцев. – Погоди, я за твоими бумагами схожу, буду в них поглядывать, чтобы в фамилиях и фактах не запутаться.

Он вышел из кухни и через минуту вернулся, держа в руках справку, подготовленную Настей.

– Смотри, что мы имеем. Первая жертва – Надежда Старостенко, никому не нужное спившееся существо, в прошлом красавица, балерина, кумир многих мужчин. Вторая жертва – ранее неоднократно судимый Геннадий Лукин, без определенного места жительства и без каких бы то ни было средств к существованию, больной, одинокий и опять же никому не нужный. Третья жертва – Валентин Казарян, обнищавший бывший мент, погнавшийся за феерическими доходами, а получивший шиш с маслом и по шее в придачу, живущий на скудную зарплату сторожа и опять-таки никому не нужный. Четвертая жертва – Серафима Фирсова, восьмидесяти восьми лет, старая, больная и снова никому не нужная.

Пятая жертва – несчастная молодая женщина, красивая и благополучная в социальном плане, но пережившая страшную трагедию и мечтающая только о том, чтобы умереть. О ней, заметь себе, Настасья, нельзя сказать, что она никому не нужна. У нее есть муж, есть родители, братья и сестры. И, наконец, шестая жертва – неизлечимо больной от рождения юноша, который не понимает кошмара своего существования, но превращающий в кошмар жизнь своих близких. У него есть родственники?

– Есть, мать. Немолодая и с кучей хронических заболеваний.

– Вот видишь, все одно к одному. От его смерти матери, глядя правде в глаза, одно облегчение.

– А как же быть с грехами? – спросила Настя. – Похоть, чревоугодие, гордыня, алчность – эти грехи он отработал. Что касается Ястребовой, то она демонстрирует собой грех праздности, то бишь лени. Не работает вот уже сколько лет, живет на деньги мужа. Я думала сначала, что лень – это мое, но, видимо, Шутник собирается вменить мне зависть. А скорее всего – гнев. Он меня уже до ручки довел, я в любой момент могу сорваться на истерику. Но какой грех у этого несчастного парня?