Черный список

– Ребенку будет приятно побыть на юге с обоими родителями, – говорила она, и мне, честно признаться, нечего было ей возразить.

Я снял комнату у милейших супругов-пенсионеров и целые дни проводил с Лилей на пляже. Удивительно, но приближение Риты девочка чувствовала еще тогда, когда ее не было видно, а уж на зрение я никогда не жаловался.

– Сейчас мама придет, – задумчиво тянула она, не обращая внимания на мои скептические ухмылки.

И действительно, минут через пять на пляже показывалась Рита в своей неизменной юбке «лохмутиками». Знаете, модная такая юбка, на которой разрезов больше, чем самой ткани. Слово «лохмутики» придумала Лиля, и я в который уже раз подивился тому, как хорошо она чувствует русский язык. Нет, что ни говори, а ребенок у меня совершенно замечательный.

Ритка шла через забитый голыми телами пляж, сверкая своими изумительными ногами в «лохмутных» разрезах, и казалась еще более обнаженной, чем одетые в купальники загорающие дамы. Лежащие на песке мужики таращились на ее обалденные ноги, не обращая внимания на лицо, на котором все прожитые годы были в наличии: все тридцать два, до копейки. Она не выглядела ни на день моложе, но ее, судя по всему, это совершенно не заботило, потому что на ее потрясные ноги и вообще на ее фигуру «покупались» все мужчины, независимо от возраста.

Она подходила к нам, облизывала Лилю с ног до головы, небрежно чмокала меня в щеку и начинала выкладывать из огромной белой сумки полиэтиленовые пакеты с абрикосами, персиками, сливами и виноградом.

– А колбаски? – робко спрашивала Лиля, которая, наевшись фруктов в те долгие вечера, когда мы с Риткой бросали ее дома одну, теперь смотреть не могла ни на них, ни вообще на сладкое.

Рита в ответ разражалась длинной нравоучительной тирадой о пользе даров юга и необходимости витаминов для юного растущего организма. Лиля делала вид, что слушает, покорно вздыхала и исподтишка поглядывала на меня, а я, в свою очередь, тоже делал вид, что согласно киваю в такт вдохновенным словесным пассажам моей экс-супруги, и одновременно подмигивал дочери, что означало твердое обещание купить ей вечером вожделенной сырокопченой колбаски.

Почему-то Рита никогда не брала с собой купальник, когда приходила к нам на пляж. Наверное, она предпочитала плавать в бассейне, где на бортике сервируют шампанское и легкую закуску: устроители фестиваля на антураж в этом году не поскупились. Она опускалась на наше большое пляжное полотенце, при этом «лохмутики» вообще исчезали неведомо куда и ноги ее представали перед желающими «посмотреть на красивое» во всем длинно-округлом великолепии, увенчанном тщательным педикюром, и начинала торопливо жаловаться на козни конкурсантов, духоту в номере и вообще полную неорганизованность. Сценка «Я делюсь с папой своими проблемами» была рассчитана ровно на четырнадцать минут, после чего Маргарита Мезенцева, по бывшему мужу Стасова, повторяла ритуал облизывания дочери, махала нам рукой и царственно удалялась. Навещала нас она дважды в день, утром и вечером, перед тем, как мы уходили с пляжа.

Сегодня утром все начиналось как обычно. Лиля задумчиво посмотрела на болтавшийся в волнах буек и сказала:

– Сейчас мама придет.

Но на этом сходство эпизода со всеми предыдущими закончилось. Рита появилась гораздо быстрее, чем я ожидал после традиционной реплики восьмилетнего ребенка, из чего можно было сделать вывод, что она почти бежала. Вид у нее был, прямо скажем, не самый лучший, и, глядя, как она пробирается к нам между плотно лежащими телами, я начал было сомневаться, правильно ли я помню год ее рождения. Вчера ей было тридцать два, а сегодня уже под сорок.

Облизывание было пропущено, фруктовое изобилие из белой сумки почему-то не появилось. Рита с размаху плюхнулась на полотенце и подняла на меня измученное лицо.

– Ой, Владик, какой кошмар… Ольгу убили.

Я оторопел настолько, что даже не понял, о какой Ольге идет речь.

– Ольгу?

– Ну да. Олю Доренко.

– Как убили? – глупо спросил я.

– Зарезали ножом.

– Кто?

Этот вопрос мог бы, пожалуй, достойно конкурировать с предыдущим. Он не был ни умным, ни оригинальным.

– А я знаю? Меня всю ночь в милиции продержали.

– Почему? Ты-то при чем?

– Ой, Владик, ну все же знали, что у тебя с ней был роман, вот и подумали, что это я ее… Из ревности.

– Да какой роман? Что ты несешь? – разозлился я, но тут же вспомнил, что рядом с нами сидит Лиля, при которой надо делать хорошую мину и по возможности следить за речью.