Черный список

И кто же этот Юрий, интересно знать? Сын? Тогда почему соседка не знает его в лицо? В первый раз приехал из другого города?

– Вы не муж Леночки? – продолжала допытываться настырная соседка.

– Нет. Я не муж Леночки. Я просто жду Николая Федоровича. По делу.

Женщина подошла ближе и остановилась, ухватившись руками за забор.

– Разве вы не знаете? – спросила она каким-то изменившимся голосом, и мне сразу стало не по себе. Похоже, мой пацан с крылышками запустил свои пухлые пальчики в барабан и уже тянет наружу билетик, на котором написано слово, которое я очень не люблю.

– Что я должен знать?

– Николай Федорович умер.

– Когда?!

– Вчера. Мы вчера же телеграмму отбили в Мурманск, там его дочка живет, Леночка, она замужем за подводником. Я вот и подумала, что, может, это они уже прилетели. А вы кто же будете?

– Так, никто. Зашел узнать кое-что, да, видно, не судьба. А вы здесь рядом живете?

– Через два дома.

– Вы хорошо знали Николая Федоровича?

– Ну как… – Женщина пожала плечами. – По-соседски ходили друг к другу, если одолжить что надо, и вообще… Николай Федорович в одиночестве не скучал, компанию не искал. Все чем-то занят был. И по хозяйству сам управлялся, он ведь давно уже вдовец.

– Отчего же он умер? – спросил я.

– Да отчего старики помирают? От старости. Сердце, врач сказал, остановилось. Ему ведь уже за семьдесят было, чего же удивляться.

– А когда похороны?

– Ждем, когда дочка с мужем прилетят. Николая Федоровича в морг отвезли, так что как только дети приедут – так сразу и похоронят. Ой, молодой человек, а вы очень торопитесь?

– Да нет, куда мне торопиться, я на отдыхе.

– Знаете, я вас вот о чем попрошу. Мне надо в поликлинику сбегать на процедуры, может, вы посидите здесь, покараулите, вдруг Леночка с Юрой приедут. Так-то я каждые десять минут в окошко выглядываю, чтобы их не пропустить. У них ведь даже ключей от дома нет, приедут усталые, с вещами, и будут тут мыкаться, не знать, куда приткнуться. Я, конечно, записку вчера еще написала и к двери приколола, что, мол, ключи в доме номер шестнадцать, но я смотрю, вроде нет уже записки.

Она близоруко прищурилась и стала вглядываться в то место, где, по ее разумению, должна находиться записка. Но я уже подходил к двери, поэтому точно знал, что никакой записки там не было.

– Ну что за люди, вот скажите вы мне, что за люди, – принялась она причитать, – ну кому нужна эта записка? Так нет ведь, сорвали, назло, чтобы другим напакостить. Так вы посидите? Если что – ключи у меня дома, шестнадцатый номер, вам сын отдаст.

– Посижу, посижу, – успокоил я заботливую соседку.

– Я мигом. Только процедуры приму – и сразу назад.

Женщина торопливо удалилась, а я остался сидеть во дворе, и в голове у меня была полная сумятица. Умер человек, который, по моим расчетам, должен был рассказать мне, что лежало в пропавшем неизвестно куда фиолетовом пакете с желтыми ручками. И еще он должен был мне рассказать, почему Ольга опоздала, возвращаясь из его дома в гостиницу. Может быть, она говорила ему, куда еще собиралась зайти? А может быть, она ходила куда-то перед тем, как принесла посылку Николаю Федоровичу, и вполне возможно, кое-что об этом говорила. А может быть, что-то задержало ее здесь, в этом доме. В любом случае, теперь мне этого уже не узнать. А я так надеялся…

Из задумчивости меня вывел ломающийся басок, принадлежавший пареньку лет восемнадцати-девятнадцати.

– Здрасте. Вы случайно не из милиции?

Вопрос меня озадачил. Случайно я был из милиции, и не случайно тоже. Но стоит ли это афишировать?

– Нет пока, – отшутился я. – Я из дома. А что?

– Жалко, – непритворно огорчился паренек. – Я думал, что вы из милиции.

– А в чем проблема?

Мне стало интересно. Может быть, ответы на мои вопросы ходят где-то рядом?

– Если бы вы были из милиции, вы бы мне дом открыли. Мне очень нужно.

– А ты родственник, что ли?

Но парень не ответил. Вместо этого он быстро подошел к одному из окон, деловито осмотрел раму и вернулся к столу.

– Понимаете, у деда Николая осталась кассета, которую я ему давал. Она чужая, ее нужно вернуть. Он же ее только на три дня брал. Там, – он неопределенно мотнул головой, – уже ругаются, требуют или кассету вернуть, или деньги платить.

– Что за кассета?

– «Заложник №1», американский боевик.

– А что, Николай Федорович боевиками увлекался? Да ты сядь, в ногах правды нету.