Черный список

– Отпусти его, Юра, – сказал я дрожащим от возбуждения голосом. – Пусть катится к чертовой матери. Будет нужен – я его из-под земли достану.

Интерес к мускулистому Лехе у меня пропал, потому что я наконец понял, что так беспокоило меня, когда я думал о Лиле. И почему же я раньше этого не вспомнил?

Глава 11

Всю ночь я не сомкнул глаз, мысленно подгоняя часы, чтобы скорее наступил рассвет. В семь утра я осторожно, стараясь не разбудить сладко спавшую Татьяну, вылез из кровати, оделся и помчался на переговорный пункт, благодаря судьбу за то, что у Алика Борзенкова на даче есть телефон. Покупая жетоны и набирая длинный телефонный номер, я снова и снова вызывал в памяти тот день, когда мы впервые пригласили Юру Мазаева разделить наше застолье. Юра болтал с кокетливой Ирочкой, а я – с Татьяной. Лиля читала «Вестник кинофестиваля».

«Папа, кто такой Олег Юшкевич?»

«Это такой киноактер, доченька».

«А кто такой Виктор Бабаян?»

«Это кинорежиссер. Он фильмы снимает».

В «Вестнике» десятки и сотни имен и фамилий, но Лиля почему-то спрашивает только об этих двоих. А что, всех остальных она знает? Почему только эти два имени привлекли внимание восьмилетней девочки? Имена двух людей, которые трагически погибли в течение нескольких ближайших дней. Моя дочь – ясновидящая?

К телефону долго никто не подходил, и я сначала даже испугался, что Алик увез всех на озеро с утра пораньше, но потом в трубке раздался заспанный голос его жены Куки. Вообще-то ее звали Людмилой, но Алик с самого начала называл ее Кукла, а вслед за ним это слово стал повторять и их сынишка, но, поскольку с дикцией у малышей не всегда обстоит благополучно, вместо «куклы» получилась «кука», и этот вариант закрепился намертво как в семье, так и среди их общих друзей. Кука ужасно мне обрадовалась, потому что была очень внушаемой и полностью разделяла страхи своего музыкального супруга относительно моей безопасности.

– Владинька, у тебя все в порядке? – возбужденно закричала она.

– Естественно. Как там мой дитеныш?

– Спит. Разбудить?

– Разбуди, пожалуйста, – попросил я, сгорая от нетерпения.

Жетоны один за другим проваливались в ненасытное чрево автомата, пока Кука будила Лилю. Наконец я услышал ее голосок:

– Папа?

– Привет, котенок. Как ты?

– Хорошо.

– Не скучаешь?

– Нет, здесь книжек много.

– Отлично, молодец. Котенок, у меня к тебе очень серьезный разговор.

– Про тетю Таню?

– Да нет же, не про тетю Таню. Помнишь, мы несколько дней назад обедали, а ты за столом читала журнал, «Вестник кинофестиваля», и спрашивала меня, кто такие Олег Юшкевич и Виктор Бабаян? Помнишь?

– Помню.

– А почему ты спрашивала именно про них? Ведь в журнале было много разных фамилий. Почему ты обратила на них внимание? Постарайся вспомнить, котенок, это очень важно.

– Я эти фамилии видела на бумажке.

– На какой бумажке?

– У дедушки.

– У какого дедушки?! – заорал я в трубку. – Лиля, пожалуйста, перестань дурачиться. Это очень, очень серьезно.

– Я не дурачусь. – Голос у моей дочурки стал обиженным и дрогнул. – Когда мы ходили к дяде Сереже в гости, начался сильный ветер, и у дедушки выпала газета и какие-то листочки. Ты же сам велел мне помочь ему.

– И ты заглянула в эти листочки?

– Да. А что, нельзя было? – испуганно спросила Лиля.

Одной из немногих вещей, которые милицейскому папаше удалось накрепко вбить в голову своей дочери, был категорический запрет брать чужое. И Лиля панически боялась сей запрет нарушить. Но мой ребенок был все-таки неисправим: стоило ей увидеть буковки, она тут же начинала складывать их в слова.

– И что было в этих листочках?

– Фамилии.

– Какие фамилии? Сколько?

– Много, папа, я не помню.

– И среди них были фамилии Юшкевич и Бабаян?

– Да. Я потому потом и спрашивала.

– Котенок, напрягись, пожалуйста, сосредоточься и вспомни, какие еще фамилии там были.

– Я забыла, – произнесла она упавшим голоском. – Я же не знала, что нужно запоминать.

– Ибрайбекова. Была такая фамилия?

– Не помню. Кажется, нет.

– Доренко?

– Тетя Оля? Была.

– Голетиани?

– Не помню. По-моему, нет.

– Иванникова?

– Да, была. Я помню, что была.

– Казальская?

– Нет, кажется. Папочка, ну я правда не помню.

– Довжук?