Сезон мошкары

— Не поэтому, — сказал доктор Пейли. — Она не подавляет в себе это воспоминание, просто оно отсутствует. Распространенное заблуждение — представлять себе память как видеопленку. Вовсе нет. Это не просто отображение того, что случилось. Прежде чем событие попадает в запасники долговременной памяти, должно быть произведено два вида дешифровки. Первая дешифровка происходит в акте понимания. Потом, в течение разного времени, но в среднем минут за двадцать или за полчаса, информация усваивается долговременной памятью. У этих двух видов усвоения разное местоположение в мозгу и разные системы воспроизведения. Если травма произошла раньше времени усвоения, может случиться так, что все происходившее в пределах получаса до и после травмы выпадает из памяти, будто этого и не было.

— Значит, никаких сведений мы от нее так и не добьемся? — уныло спросил Кардинал.

— Боюсь, что так.

— А гипноз применить вы не можете?

— Боже сохрани! Гипноз совершенно себя дискредитировал. Помните все эти охоты на ведьм в связи с преступлениями против детей? Оргии сатанистов? Детские сады, где якобы происходило черт-те что? Ведь убедительных свидетельств этому получено так и не было. Скажу даже больше: записи показаний потерпевших указывают, что даже те крохи, которые не являлись прямым вымыслом детей, были внушены им чересчур рьяными полицейскими, прокурорами и социальными работниками. То же, что и с натриевым амиталом. Слышишь то, что желаешь услышать, но никак не истину. Однако не беспокойтесь. Постепенно вы узнаете от этой девушки многое. Но прямых воспоминаний о том, кто стрелял и где, не будет. Это можно уподобить компьютеру. Вы набираете текст, и вдруг гаснет свет, а сохранить текст вы не успели. Представляете?

— Да, — сказала Делорм. — К несчастью, представляю.

— Вот нечто подобное и произошло. И прежде чем вы будете говорить с ней, я должен вас предупредить. И отнеситесь к моим словам серьезно. Люди, находящиеся в состоянии умственного расстройства, чрезвычайно внушаемы. Если вы пойдете к ней и скажете, что стрелял в нее, как вам кажется, ее брат, она тут же и начнет «вспоминать», что это был он. Так что, пожалуйста, ради ее блага и ради успеха собственного вашего расследования не делитесь с ней никакими вашими предположениями насчет того, кто бы это мог быть или даже как она здесь очутилась. Стоит вам бросить ей намек, что, может быть, она приехала сюда учиться, она тут же ухватится за это и «вспомнит», что она приехала именно учиться. Вот почему я записываю на видео все мои с ней беседы — хочу, чтобы всем было ясно, что воспоминания ее, если они появятся, это именно ее воспоминания, а не мои.

— Нет, лжевоспоминания нам нужны меньше всего, — сказал Кардинал. — Но выяснить, кто мог ее преследовать, нам важно.

— Надеюсь, что вы это выясните. Только не надо ее расспрашивать.

— Даже не наводя на тот или иной ответ?

— Вы этим только замедлите процесс. Она станет вновь и вновь пытаться вспомнить, это будет ее нервировать, и дело только застопорится.

Доктор Пейли поднес ко рту кружку с изображением жирного кота.

— Простите, — сказал он, — я тут чай приготовил. Может, выпьете? Или кофе? Правда, боюсь, кофе у нас довольно-таки мерзкий.

Кардинал и Делорм предпочли воздержаться.

— Знаете, как это бывает, — продолжал доктор Пейли, — когда хочется вспомнить фамилию или название кинокартины, которое, кажется, вертится на языке? Все пытаешься вспомнить и не можешь. А потом, через полчаса, когда оставляешь все попытки, тут же и вспоминаешь.

— Что же вы собираетесь с ней делать? — спросила Делорм. — Держать ее на постельном режиме три недели, и все?

— Нет, мы разрешили ей ходить по отделению, когда она захочет. Я буду действовать не впрямую, а исподволь. Предлагать ей различного рода подсказки. Как бы стимулы — музыку, зрительные образы, запахи, которые могли бы вызвать отклик. А теперь почему бы вам не пойти к ней и не представиться? Она вас наверняка не помнит, детектив, но, может быть, вам удастся наладить кое-какой контакт. А потом встретимся в комнате для персонала. Это справа по коридору от ее палаты. Хочу вам кое-что показать.

Кардинал и Делорм прошли по коридору к палате девушки. Дверь палаты охранял полицейский в форме. Звали его Квигли. Кардинал хотел было ограничиться кивком и пройти в палату, но Квигли был, видимо, рад поговорить.

— Посетителей не было, — сообщил он. — Никого, кроме доктора Пейли. По-моему, ей лучше.