Красная пирамида

И чего это отцу приспичило спрашивать, сохранился ли у меня амулет? Ну, сохранился. Дальше что? Единственный подарок, который я видела от отца. Маффин не в счет. При ее отношении ко мне вряд ли эту кошку можно считать настоящим подарком.

Если хотите знать, отец бросил меня, когда мне было всего шесть лет. Амулет — это все, что меня с ним связывало. В хорошие дни я смотрела на странную фигурку и с восторгом думала о папе. В паршивые дни (их было намного больше) я срывала амулет с шеи, швыряла на пол, давила ногой и проклинала папу за то, что его нет рядом. Между прочим, неплохо помогало. Но в конце концов я снова надевала амулет на шею.

В музее, когда начались все эти странности, амулет здорово нагрелся. Я едва не сняла его. Не знаю, действительно ли эта штучка спасла мне жизнь.

Как отец сказал? «Я намерен все восстановить»? И виновато поглядел на меня. Когда мы встречались, у него всегда был виноватый вид.

Да, папочка. Хотел все восстановить, а вместо этого все с треском провалил.

О чем он думал? Здорово, если бы это все оказалось дурным сном: голубые иероглифы, посох, превратившийся в змею, саркофаг, в котором исчез отец. Такого просто быть не может! Себя не обманешь. Все это было. Ничего мне не приснилось. Я же видела жуткое лицо огненного человека, когда он повернулся к нам. Я слышала, как он сказал Картеру: «Скоро увидимся, мальчишка». А вдруг он решил нас выследить и убить? От одной этой мысли у меня начинали дрожать руки. И еще из головы не выходила остановка возле Иглы Клеопатры. Как будто отцу нужно было там побывать, чтобы набраться мужества. Может, то, что он задумывал сделать в Британском музее, имело отношение к маме?

Мои глаза обшарили комнату и остановились на письменном столе.

«Нет, — подумала я. — Этого я не сделаю».

Но я подошла к столу и выдвинула ящик. Ящик был довольно вместительным. Я стала выкидывать оттуда старые кассеты, запас конфет, пачку домашних заданий по математике, которые так и не сдала. Потом бросила на кровать несколько своих фотографий и тех, где вместе со своими подругами Лиз и Эммой примеряла смешные шляпы на Камденском рынке. На самом дне лежала мамина фотография.

У деда с бабушкой таких фотографий — сотни. В гостиной у них целый шкаф превращен в хранилище реликвий, связанных с Руби (так звали мою маму). Там хранятся мамины детские рисунки (кстати, ничего особенного), ее табели с оценками (между прочим, отличницей она не была), выпускная фотография, сделанная в день окончания университета. Там собраны оставшиеся от мамы вещи и кое-что из ее украшений. Мне с первых дней жизни в их доме было строжайше запрещено открывать этот шкаф и что-либо там трогать. Очень надо! Если старикам нравится жить прошлым, пусть живут. А я не собираюсь. Сама я маму почти не помню. Какой смысл цепляться за оставшиеся вещи и лить слезы над снимками? Мамы нет в живых, и это, как говорят взрослые, — непреложный факт.

Но один снимок я все-таки оставила. Он был сделан в нашем лос-анджелесском доме вскоре после моего рождения. Мама стояла на балконе. За ее спиной плескался Тихий океан. На руках у нее была я — невзрачный сморщенный комочек, который только потом превратится в человека. Смотреть там не на что, зато мама даже в шортах и поношенной футболке выглядела просто восхитительно. Глаза у нее получились синие-пресиние. Светлые волосы она стянула резинкой. А какая у нее красивая гладкая кожа. Не то что у меня. Мне говорят, что я похожа на маму. Только вот у нее ни одного прыща на подбородке, а у меня…

[И нечего ухмыляться, Картер!]

Я давно не смотрела на этот снимок. Я выбрала его по двум причинам. Во-первых, я почти не помнила то время, когда мы жили все вместе. Во-вторых… это главная причина, почему я хранила фото… из-за символа на маминой футболке. Там был изображен анкх — символ жизни.

Моя мама носила символ жизни и погибла. Ничего печальнее не придумаешь. Но в тот момент она смотрела в аппарат и улыбалась, будто знала какую-то тайну. Или будто у них с отцом была какая-то только им понятная шутка.

Ледяные иголочки по-прежнему впивались мне в затылок. Я вдруг вспомнила человека в длиннополом пальто, который спорил с нашим отцом. Он что-то говорил про пер анкх.

С анкхом понятно: это символ жизни. А что такое пер? Скорее всего, тоже важное слово.

У меня мелькнула странная мысль: если бы я увидела слова «пер анкх» написанные иероглифами, то поняла бы их смысл.