Перси Джексон и Лабиринт смерти

Я коснулся рукой крышки саркофага, и кончики пальцев сразу аж посинели от холода. Мороз пробрал меня до костей.

В эту минуту послышались приближающиеся голоса — сюда кто-то шел! Теперь или никогда! Я налег на золоченую крышку, и с громким «бабах» она свалилась на пол.

Рука моя сжала меч. Готовясь отразить нападение, я с опаской заглянул внутрь гроба. И даже не сразу сообразил, что находится у меня перед глазами... Обыкновенные человеческие ноги в серых штанах. Белая футболка, руки, аккуратно сложенные на животе. Но одна часть тела отсутствовала. В том месте, где находится сердце, зияла аккуратная черная сквозная дыра. Глаза плотно закрыты, бледная кожа, светлые волосы... и шрам через левую половину лица.

Тело в саркофаге принадлежало Луке!

Мне следовало прямо в этот момент поразить его мечом. Со всей силы вонзить в это тело Анаклузмос.

Но я буквально окаменел. Я ничего не понимал. Хоть я ненавидел Луку, поскольку он меня предал, я никак не мог сообразить, почему он находится в этом гробу и почему он выглядит таким ужасно, таким непоправимо мертвым.

Голоса тельхинов уже слышались прямо за моей спиной.

— Что тут произошло? — воскликнул один из них, увидев валяющуюся на помосте крышку саркофага.

Я, забыв о том, что на мне бейсболка-невидимка, отпрянул от саркофага и спрятался за одной из колонн.

— Осторожно! — предупредил его другой.— Вдруг он зашевелится. Нужно немедленно преподнести ему дары. Сейчас же!

Оба тельхина скользнули вперед и преклонили колена. Продолжая держать в руках черную ткань, они приподняли лежавшую на ней косу повыше.

— Повелитель,— заговорил первый,— символ вашей власти возрожден.

Молчание. Из саркофага не слышалось ни звука.

— Дурак,— вполголоса пробормотал его товарищ.— Он сначала требует полукровку.

— Эй, вы там о чем? — Эфан отступил.— Ему что, я потребовался?

— Не будь трусом! — прошипел тельхин.— Он не смерти твоей требует, а всего лишь повиновения. Предложи ему свои услуги. Отрекись от богов. Вот и все.

— Нет! — закричал я и, сбросив бейсболку, кинулся к ним. Большей глупости я не мог придумать.— Эфан, не делай этого!

— Здесь посторонний! — завопили тельхины, и их стальные зубы ощерились.— Эй ты, хозяин с тобой сейчас расправится! Давай поторапливайся, полукровка!

— Эфан,— попросил я,— не слушай их. Помоги лучше мне с ними разделаться.

Он обернулся ко мне, повязка, прикрывавшая его глаз, сливалась с тенями на лице. Мне показалось, что лицо его выражает что-то похожее на жалость.

— Я ведь просил тебя не щадить меня, Перси. «Око за око», тебе известна эта старая поговорка? Я дорого заплатил за это знание, именно тогда я узнал о своем божественном происхождении. Моя мать — Немезида, богиня мщения. И она родила меня именно для того, что мне сейчас предстоит сделать.

Эфан обернулся к саркофагу.

— Я отрекаюсь от богов! Разве они что-нибудь сделали для меня? Я хочу увидеть их гибель! Хочу служить Кроносу!

Здание зашаталось. Синий свет возник на полу у самых ног Эфана Накамуры, потом переполз к саркофагу и засверкал там подобно сгустку чистой энергии. И через долю секунды скользнул в саркофаг.

Лука мгновенно сел и выпрямился. Его глаза распахнулись. Теперь они были не синими, как раньше, они стали золотистыми, того же цвета, что и саркофаг. Дыра в груди затянулась, сейчас все тело стало целым. Одним прыжком он выскочил из гроба, и там, где его ноги коснулись пола, мгновенно выросла целая глыба льда.

Он смотрел на Эфана и тельхинов своими пугающими золотыми глазами, а выражение лица у него было как у новорожденного ребенка, который не понимает, что видит. Затем его взгляд скользнул ко мне, и по лицу его растеклась улыбка узнавания.

— Славное тело для меня приготовили,— сказал он.

Слова эти резанули меня словно лезвие бритвы. Этот голос принадлежал Луке и вместе с тем не принадлежал ему. Обертонами в нем были другие, ужасные звуки — звуки древнего ледяного голоса, словно металлом скребли по камню.

— Ты не ожидал этого, Перси Джексон? Я не мог пошевелиться. Не мог ответить. Кронос откинул голову назад и захохотал. Шрам

на его лице задергался.

— Лука боялся тебя,— загремел голос титана.— Его зависть и ненависть оказались мощным инструментом в моей борьбе. Ибо они гарантировали его послушание. За это я благодарен тебе!

Эфан скорчился в ужасе и закрыл лицо обеими ладонями. Тельхины дрожали, и коса в их руках тонко звенела.