Смерть ради смерти

– Что вы, не беспокойтесь, – вежливо ответила девушка. – Вы же сами сказали, что устали, много ходили и хотите отдохнуть.

«Ах ты, малышка, – с восхищением подумал Бойцов. – А ты, оказывается, зубастенькая. Надо же, как повернула: если я сейчас поставлю ее саму выше своей усталости, то это будет равносильно тому самому признанию. Если я потащусь ее провожать несмотря на то, что устал и хочу отдохнуть, значит, она мне нравится. Она мне действительно нравится, но инициатива должна исходить от нее, только так я смогу сохранить свободу маневра и развязанные руки».

– Предлагаю компромисс, – улыбнулся он. – Я действительно очень устал, я с шести утра на ногах, вот только здесь наконец присел. Если вы подождете еще минут двадцать-тридцать, я окончательно восстановлю силы и смогу вас проводить. Вы посидите, почитаете книжку, а Павлик поиграет с ребятами возле школы.

«Ну что, зубастенькая? – злорадно подумал он. – По зубам тебе такой орешек? Хочешь, чтобы я тебя проводил – садись и жди, пока я отдохну. Ты идешь на уступку, стало быть, приносишь пусть крохотную, но жертву, означающую твой интерес ко мне. Конечно, ты мне нравишься, ты славная, добрая, очень и очень неглупая девочка. Но твоя заявка должна быть первой».

– Нет-нет, не нужно, не беспокойтесь, – ответила девушка, все так же спокойно улыбаясь. – Вы – интересный собеседник, и я, конечно, с удовольствием поболтала бы с вами по дороге домой. Но, во-первых, вы устали и я не могу требовать от вас таких страшных жертв, – она выразительно округлила глаза и шутливо понизила голос, – а во-вторых, днем я не боюсь. Днем у нас в основном дети и подростки активничают, для взрослых это не опасно. А вот по вечерам, когда на улицу выползает контингент постарше, – вот тогда да, действительно страшно. Так что спасибо вам за заботу и всего доброго.

Она весело помахала ему рукой и, ухватив Павлика за концы длинного белого шарфа, направилась в сторону стоящего рядом здания ПТУ. Бойцов смотрел вслед удаляющейся стройной фигурке в бирюзовом кожаном пальто и неожиданно для себя ощутил тоску. Он вдруг понял, что девушка не играла с ним, что вся его хитроумная конструкция оказалась напрасной, глупой и смешной. Она приняла все его слова за чистую монету, она даже не поняла, что нравится ему. Или, что еще хуже, испугалась, что он собирается с ней знакомиться и потом будет приставать, поэтому легко и вежливо отделалась от него. Глупышка! Такая в постель не потащит в первый же вечер, такая будет терпеливо ждать, пока он сам соберется с духом, и чем дольше он не будет ее трогать, тем лучше она будет к нему относиться. Надо же, а он думал, что таких девушек уже не осталось…

Вадим посмотрел на часы. Пора было ехать к дому разработчика. Он нехотя поднялся со скамейки и направился к станции метро, где оставил машину.

2

Выйдя из Института, он сел в машину и поехал в Кунцево, где работала жена. Они вместе объехали несколько больших магазинов, зашли на рынок, купили овощей и парного мяса, потом направились домой.

Дома жена кинулась переодеваться и упаковывать в большой пакет нарядное платье, в котором завтра будет принимать на даче гостей.

– Какую рубашку взять для тебя? – крикнула она из спальни. – Ты в чем будешь завтра? В костюме?

– Еще чего, – буркнул он себе под нос.

– Не слышу! В костюме или в джемпере?

– В джемпере! – раздраженно откликнулся он.

– Тогда я возьму для тебя бледно-серую сорочку, хорошо?

– Да бери ты что хочешь, только отстань, – пробормотал он еле слышно и, повысив голос, вполне миролюбиво ответил: – Хорошо, пусть будет бледно-серая.

Нервы были напряжены до такой степени, что он впервые в жизни почувствовал себя на грани срыва. Когда он убивал Галактионова, он был намного спокойнее. Может быть, оттого, что убивал он тогда в первый раз и не знал еще, как это страшно. А теперь он знает, и мысль о том, что придется сегодня пройти через это еще раз, приводила его в ужас. В момент, когда он отломил кончик ампулы и высыпал в чашку с кофе несколько кристалликов, он знал, что пока еще стоит по ЭТУ сторону черты. И пока Галактионов не спеша размешивал ложечкой сахар в кофе, он еще был по ЭТУ сторону. И даже когда Александр отложил ложечку и стал подносить чашку к губам, он все еще был по ЭТУ сторону, потому что мог еще все остановить, выбить чашку у него из рук, изобразив досадную неловкость. И только когда Галактионов сделал глоток, черта, которая вот только что была перед ним, вдруг оказалась за его спиной. Он превратился в убийцу. Несколько секунд показались ему тогда часами мучительных изощренных пыток, и сегодня ему предстояло пройти через это еще раз.