Закон трех отрицаний

Жена следователя Ольшанского была врачом-невропатологом. И этим все сказано.

Настя с тоской оглядывала обильный стол, постоянно ощущая врезающийся в талию ремень, поддерживающий незастегнутые джинсы. Она специально затянула его потуже, потому что знала, какие соблазны ее ждут в доме Ольшанского, и вовсе не была уверена, что сможет им противостоять. Особенно сильные эмоции вызывали у нее блины, солнечно-золотистой горкой сиявшие прямо перед ее носом. Господи, где взять силу воли!

– Ты чего не ешь? – шепотом спросил сидящий рядом с ней Селуянов. – Плохо себя чувствуешь?

– Я так растолстела, что на мне джинсы не застегиваются, – таким же шепотом грустно сообщила она.

– Да ладно! – не поверил Коля. – По-моему, ты как была худая, так и осталась.

– Джинсы думают иначе. Я в них влезть не могу. А есть хочется просто ужасно.

– Брось ты, от двух блинков ничего не будет. Давай я тебе положу.

– Нет! – закричала Настя с таким ужасом, словно ей предлагали гадюку, фаршированную жабами в соусе из тараканов.

Присутствующие немедленно впились в нее глазами.

– Ты чего, Пална? Тебе Селуянов предлагает что-то неприличное? Он хочет на тебе жениться? – Зарубин, как всегда, отреагировал первым.

– И правда, Каменская, чего кричишь-то? – подхватил хозяин дома. – И тарелка у тебя пустая. Что-то не так?

Настя решила не ломаться и сказать все как есть. Ей не поверили, и пришлось приподнять длинный свитер и показать свой позор.

– Да-а, бедняга, – посочувствовал Ольшанский. – Хочешь, я тебе яблочко принесу?

На яблоко она согласилась и сгрызла его в мгновение ока – так была голодна.

– Ладно, коль ты не ешь и рот у тебя свободен, ты и начнешь, – велел следователь. – Надумала что-нибудь за два дня?

Настя надумала. В деле Ларисы Риттер они перебрали возможность обмана со стороны всех, они подозревали во лжи или просто недобросовестных, пристрастных показаниях Валерия Риттера, его мать, домработницу, мать убитой Ларисы. И ничего не складывалось, как бы они ни крутили. Но они не учли одного человека: саму Ларису. Все говорили правду, а она лгала. И тогда сходится почти все.

– Лариса не бросила в свое время Владимира Харченко, – говорила Настя. – Они пошли на сговор. Лариса выходит замуж за богача Риттера, тот прикладывает усилия к тому, чтобы раскрутить жену и сделать ее известной, после чего она разводится с ним и возвращается к Харченко. Именно поэтому у матери Ларисы и возникла иллюзия, что ее дочь быстро приняла решение выйти замуж за Риттера. Ничего не быстро. Лариса встречалась с Риттером достаточно долго, и все это время они с Харченко обдумывали свою комбинацию, а матери, вполне естественно, она ничего не сказала. Но был нюанс: как сделать так, чтобы Риттер захотел помочь жене, и как сделать так, чтобы он не очень домогался ее в постели и уж тем более не приставал насчет детей? Ответ: прикинуться нежной, наивной и беспомощной, во-первых, и наркоманкой, во-вторых. Если не колоться, а якобы принимать таблетки, то обман раскрыть практически невозможно. То она веселая, то подавленная, то возбужденная, то сонливая, то не ест целыми днями, то у нее зверский аппетит. В глазки капнула капельки – и зрачок сужается или расширяется, это уж как захочется. Вот тебе и вся картина наркотической зависимости. А чтобы все было достоверно, нужно периодически давать мужу и прочим обитателям дома возможность находить пустые упаковки от сильнодействующих лекарств. История с картиной для выставки в Германии – ерунда, такой выставки там не планируется, я проверяла. Именно поэтому в гостях у Риттеров никогда не бывали ни мать Ларисы, ни ее подружка Лена Завьялова. Лариса встречалась с ними в других местах. Представляете, что с ними было бы, если бы вместо разумной, спокойной и прагматичной Ларисы они увидели бы дурочку-свистушку? А никакой другой в присутствии мужа и свекрови Лариса быть и не могла. Это очень утомительно – строить из себя то, чем ты не являешься, на протяжении многих месяцев. Отсюда и длительные «отсидки» Ларисы в мастерской под видом интенсивной работы. Это было, так сказать, первым этапом операции.

– Ни фига ж себе, – протянул Зарубин. – И сколько там всего было этапов?

– Три, – уверенно ответила Настя. – Так, по крайней мере, мне кажется. На втором этапе Лариса обнаруживает, что прикидываться дурочкой, которая к тому же имеет обыкновение накушаться таблеток и засыпать в самых неподходящих местах, очень интересно. Можно много чего услышать, когда муж разговаривает по телефону или со своими сотрудниками в офисе. И много чего увидеть у него в кабинете на столе, среди бумаг. И ей приходит в голову мысль это интересное собирать и дарить своему любимому Харченко, с которым она продолжается общаться и встречаться. А тот, в свою очередь, может использовать это как в служебных интересах, поскольку занимается экономической преступностью, а может и зарабатывать на этом деньги, продавая прессе. Я сегодня несколько часов просидела в Интернете и обнаружила, что львиная доля фирм и компаний, о которых журналист Маскаев писал всякую разоблачительность, незадолго до появления статей только создавались, или реорганизовывались, или меняли профиль деятельности, расширялись, разделялись, сливались и все такое. Одним словом, с ними происходили изменения, в ходе которых они могли обращаться в фирму Риттера. И все их дела и скользкие проблемы Риттеру были известны и наверняка обсуждались им вслух или лично, или по телефону.