Закон трех отрицаний

– Не знаю, – призналась она. – Может быть, во время разговора он скажет что-нибудь, одну фразу или хотя бы слово, и это натолкнет меня или тебя на интересную мысль. А если бы мы от него этого не услышали, то сами не додумались бы. Или вдруг окажется, что у него жена или близкий друг – самый-самый-пресамый крупный специалист по больным ногам и как раз мой случай – это его специальность, он именно по таким болезням диссертацию защищал. Или выяснится, что его родной брат – владелец или директор огромного банка, и им для каких-нибудь компьютерных дел нужен именно такой специалист, как ты, и они завтра же готовы взять тебя на работу, предоставить тебе немыслимый оклад и трехкомнатную квартиру в центре Москвы.

– Слушай, как ты с такой фантазией ухитряешься преступления раскрывать, а? Я-то думал, у меня жена – железный логик, а она оказалась кремлевским мечтателем. Вернее, болотниковским. А еще вернее – болотным. Ты много видела докторов физико-математических наук, которые сидели бы в банках на компьютерах? Там в основном мальчики-яппи подвизаются.

А кстати… была же у нее мысль спросить у Лешки, а она все забывала. Вот и вспомнилось к слову.

– Леш, – Настя оживилась, – ты ничего не слышал про доктора наук Волкову Аниту Станиславовну? Она должна быть по твоей специальности.

– Волкова А.С.? Была такая, но как-то незаметно. По-моему, даже красивая.

– Что значит «была, но незаметно»?

– А то и значит, что в сборниках периодически попадались статьи, подписанные этим именем. И даже, кажется, в каких-то монографиях я ее встречал в списке авторского коллектива. Пару раз она выступала на конференциях, очень давно. Но ничего выдающегося. Ни открытий, ни новых направлений, ни собственной школы. Она небось даже не профессор.

– Не знаю. А что это значит, если она не профессор?

– Это значит, что у нее нет учеников. Под ее руководством не защищались диссертации. Если бы у нее была хоть одна толковая монография, написанная не в соавторстве, а ею лично, с ее собственными оригинальными идеями и подходами, я бы тебе с ходу рассказал, что такое Волкова А.С.

– А разве так бывает, что ты доктор наук, а тебя никто в твоей науке не знает, кроме ближайшего окружения?

– Еще как бывает. Сплошь и рядом. Докторов уйма, а имен среди них – единицы. Твоя Волкова – доктор, но не имя. Она давно докторскую защищала?

– Давно, лет семнадцать назад примерно.

– Ну вот видишь! Она уже семнадцать лет доктор наук, а в науке за эти семнадцать лет от нее что осталось? След какой-нибудь заметный? Научная школа? Толпы учеников? Она не ученый, Асенька, а пшик, дутая величина. Уровень добросовестного старшего научного сотрудника, не более.

– Но она же докторскую все-таки написала, – возразила Настя. – Значит, не такой уж она пшик.

– Асечка, солнышко мое, одно дело – один раз напрячься и года за два-три написать докторскую диссертацию, и совсем другое – потом всю оставшуюся жизнь подтверждать, что ты действительно доктор наук. Руководить аспирантами, помогать им доводить их работы до ума, генерировать новые идеи, отстаивать их в трудах и публичных дискуссиях, создавать научную школу. Первое куда проще, нежели второе, поверь мне. Именно поэтому остепененных много, а настоящих ученых – по пальцам перечесть. А что тебе далась эта Волкова А.С.?

– А она как раз, будучи доктором наук, работает системным администратором. Мы про это заговорили, я и вспомнила. Как ты думаешь, наш литературный дружок свои портки не сожжет?

– Пойди проверь, – предложил ей Чистяков, помешивая на сковороде жарящийся лук.

– Я хромая! – возмутилась Настя. – Совесть имей.

– Имею. Я не могу доверить тебе лук, ты его проморгаешь. Значит, идти должна ты. Другого варианта нет.

– Но на второй этаж! Я уже сегодня один раз поднималась.

– А тебе нужно два, – невозмутимо ответствовал Алексей. – И вообще, пора уже подключать третий подъем. Ты мало тренируешь ногу. Давай иди, нечего рассиживаться.

– Ты не оставляешь мне выбора, – с горечью констатировала она. – А как же моя свобода?

– Напротив, Асенька, я предоставляю тебе полную свободу выбора. Вот смотри. Ты можешь пойти наверх, потому что я тебе велю. В смысле – приказываю, а ты не смеешь ослушаться. Ты можешь пойти, потому что не хочешь со мной пререкаться и нарываться на скандал. Ты можешь пойти, потому что признаешь, что я всегда даю тебе правильные советы, и если я говорю, что надо идти, то идти действительно надо. Просто потому, что я умнее и опытнее. И наконец, ты можешь идти потому, что знаешь, что нога нуждается в постоянном тренинге, и чем больше ты будешь ее нагружать, тем быстрее поправишься. У тебя выбор из четырех вариантов, а ты говоришь – свободы нет! Вот она, свобода, выбирай – не хочу.