За все надо платить

– Предлагайте, – великодушно разрешил старик.

– Поскольку в отношении меня и без того ведется служебное расследование, лишнее нераскрытое убийство ничем катастрофическим мне не угрожает. Свой строгий выговор я и так получу. Но если вы мне не поможете, если вы не сдадите мне убийцу Карины Мискарьянц, то я напишу докладную записку руководству, в которой будет указано, кто, когда и при каких обстоятельствах фотографировал меня с Денисовым. И тогда уже в отношении этого человека начнется служебное расследование, потому что моему руководству безумно захочется узнать, из каких таких соображений сотрудник органов внутренних дел следил за мной, фотографировал меня и послал свои снимки в ГУВД, да еще и анонимно. Хотите?

– Это сделал ваш сотрудник? – В голосе старика зазвучало неподдельное изумление.

– Это сделал ВАШ сотрудник. Фамилию назвать или сами догадаетесь?

Снова повисла пауза, на этот раз еще более долгая и тягостная.

– Я понимаю, догадаться вам трудно, – прервала молчание Настя. – Среди ваших людей слишком много сотрудников милиции, чтобы можно было сразу сообразить, кто из них так вам напакостил. Но вы подумайте до завтра, я не тороплюсь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил баритон, уже обретший прежнюю уверенность и самообладание.

* * *

Никогда еще время не текло для Юрия Оборина так быстро. Вечер неумолимо приближался, повода оттягивать свой выход из клиники не было, а он так и не разобрался в происходящем. И чем дальше, тем больше его одолевал страх. Здесь, в клинике, ему хотели причинить вред, и только чудом он вовремя спохватился и перестал пить отраву. Но зачем нужно, чтобы он возвращался домой? Может быть, и там его ожидает смерть?

В половине десятого снова пришла Ольга. Она так нервничала, что даже не могла этого скрыть.

– Ну все, Юрочка, моя смена заканчивается. Будешь собираться?

– Знаешь, я что-то плохо себя чувствую, – сказал он. – Может, мне имеет смысл переночевать здесь? А завтра встретимся, как и договаривались.

– Ну Юра! – Ольга надула губки и отвернулась. – Я так настроилась завтра пораньше утречком прибежать к тебе… Я уже все придумала, праздник хотела нам с тобой устроить, а ты…

– Хорошо, хорошо, Оленька, – поспешно согласился он. – Завтра утром я буду дома. Обещаю. Сейчас соберусь потихонечку и поеду.

– Правда? – обрадовалась она. – Честное слово?

– Честное слово, – улыбнулся Оборин.

– Так я предупрежу Сережу, что ты будешь уходить?

– Конечно, предупреди. А то уснет ненароком, мой звонок не услышит.

Ольга чмокнула его в щеку и упорхнула. Оборин встал с кровати и начал, не торопясь, перебирать бумаги. Да, он уйдет отсюда сегодня вечером, но сделает это так, как считает нужным. Интересно, где его поджидают неприятности, дома или по дороге из клиники? Домой он в любом случае пока не вернется. А что касается дороги, то вполне возможно, шахматный гений Сережа должен будет кого-то уведомить о том, что Оборин покинул клинику. И тогда его будут «встречать». Может быть, конечно, никто Сережиного сигнала не ждет, просто стоит человек неподалеку от клиники и спокойненько поджидает шатающегося от слабости Оборина. Может быть. Вероятность – пятьдесят на пятьдесят. Но если шанс все-таки есть, пренебрегать им не стоит.

Он методично разбирал рукописи, раскладывая в разные стопки чистовики, черновики, рабочие записи, статистику, расчеты. Следует оставить здесь все ненужное, не тащить с собой лишний груз, сил совсем нет. И непременно нужно найти в палате что-нибудь тяжелое, но небольшое, чтобы в руке умещалось. Оборин внимательно осмотрел свои вещи, и взгляд его остановился на плоском разборном дорожном утюге. Он горько усмехнулся собственной наивности: дурак, поверил Ольге, хотел хорошо выглядеть перед ней, не ходить в мятых рубашках, утюг с собой притащил. Что ж, все равно пригодилось. Пластмассовую ручку вместе со шнуром он сунул в сумку, а плоскую металлическую часть положил под подушку. Кажется, все. Попробовал сумку на вес – она показалась ему неподъемной. Надо же, как он ослабел. Но он должен вырваться. Он должен.

Без четверти одиннадцать заглянул Сережа.

– Юрий Анатольевич, вы готовы? Ольга Борисовна предупредила, что вы будете уходить. Я вас провожу.

Оборин в изнеможении опустился на кровать.

– Знаешь, Сережа, что-то сил у меня нет. Устал, пока собирался. Ты не мог бы принести мне поесть? И чаю крепкого и сладкого. Подкреплюсь перед дорогой, заодно мы с тобой последний блиц сыграем на прощание. Отдохну немного и поеду.