За все надо платить

* * *

Судебно-медицинский морг управления полиции Визельбурга находился в очаровательном особнячке, внешне напоминающем пряничный домик. Поднимаясь вместе с полицейским комиссаром на крыльцо, Манфред Кнепке подумал о том, что рядом со смертью почему-то всегда находится что-нибудь красивое. То ли судьба пытается хоть как-то смягчить страшное уродство смерти, то ли, наоборот, хочет напомнить о том, что после земного существования приходит черед лучшей жизни.

– Сюда, пожалуйста, – сказал комиссар, пропуская Кнепке в дверь, ведущую в холодильник.

Манфред послушно шел, куда ему указывали, и молил бога, чтобы все оказалось ошибкой. Конечно, Лилиана и маленький Филипп до сих пор не приехали, но ведь такая отвратительная погода, может быть, они все еще не выехали из Гмундена. Или выехали, но застряли где-то по дороге. Он не помнил и не хотел помнить, что уже трижды звонил в клинику и разные голоса отвечали ему одно и то же: ваша супруга и сын выехали вчера около семи утра. Он не хотел помнить, что комиссар сказал ему: при убитой женщине найдены документы на имя Лилианы Кнепке. Мало ли у кого найдены документы! Может, Лилиана их потеряла, а эта женщина нашла. Или даже сама их украла у Лилианы.

– Взгляните, пожалуйста, – произнес комиссар, в то время как служитель морга откинул простыню с лежащего на каталке тела.

– Да, – ответил Манфред, не слыша собственного голоса, – это моя жена.

Он упорно не поворачивал голову вправо, туда, где стояла еще одна каталка. Под простыней угадывалось маленькое тельце. Он все еще надеялся, что сейчас комиссар скажет: «К сожалению, вашего сына мы пока не нашли». Если он так скажет, значит, есть надежда, что Филиппу удалось убежать, спастись. И Манфред будет его искать. А лежащий на соседней каталке трупик – это какой-то другой ребенок, не его сын, не Филипп.

– Теперь сюда, будьте любезны, – сказал комиссар, делая шаг в сторону второй каталки, и вот тут наконец Манфред Кнепке осознал, что все кончено и надеяться больше не на что.

Через час он сидел в кабинете комиссара в управлении полиции. На всякий случай предусмотрительный комиссар пригласил врача, который сделал Манфреду укол, и Кнепке почувствовал себя немного лучше. В голове прояснилось, боль в сердце стала не такой острой, и он мог отвечать на вопросы полицейских.

– Вот вещи, найденные на месте преступления. Взгляните, не пропало ли что-нибудь. Вы знаете, какие вещи должны были быть у вашей жены с собой?

Кнепке добросовестно перечислял драгоценности Лилианы, которые должны были быть на ней и которых не оказалось, когда ее обнаружили застреленной рядом с машиной.

– У нее должны были быть деньги, довольно большая сумма. Она всегда возила с собой много денег, особенно когда ехала с Филиппом. Знаете, он такой болезненный, и Лилиана считала необходимым потакать всем его капризам, а капризы у него бывали порой очень своеобразные. Однажды, например, они гуляли в парке и увидели детей из сиротского приюта, их было человек двадцать. Филипп, узнав, что у них нет родителей, потребовал, чтобы мать немедленно купила им всем по гамбургеру, бутылке пепси, мороженому и игрушке. Ему нельзя было отказывать, иначе он начинал так надсадно рыдать, что сердце останавливалось. А у него легкие больные, ему этого совсем нельзя… Поэтому у Лилианы, кроме кредитных карт, всегда были наличные на такой вот случай.

– Скажите, вам знакома женщина по имени Вероника Штайнек?

– Впервые слышу. Кто это такая?

– Ее труп нашли в пятнадцати метрах от машины вашей жены. По всей вероятности, они ехали вместе. Вот, взгляните на фотографию.

Манфред посмотрел на снимок – красивая молодая женщина. Только мертвая.

– Да, я видел ее в клинике в Гмундене. Кажется, Лилиана говорила, что она русская. Медсестра или что-то в этом роде.

– Санитарка, – уточнил комиссар. – Что могло быть общего у вашей супруги и санитарки? Почему они оказались в одной машине?

– Уверяю вас, это ровным счетом ничего не означает. Лилиана еще недостаточно хорошо говорит… говорила по-немецки, наш язык довольно трудный для иностранцев, и она очень уставала, если приходилось целый день общаться с австрийцами. Я помню, она так радовалась, когда узнала, что в клинике есть женщина из русских эмигрантов. Лилиана говорила: теперь хоть будет с кем душу отвести, можно будет разговаривать, не думая над согласованием времен. Так что вполне возможно, что эта санитарка ехала в Вену или в Визельбург и Лилиана вызвалась ее подвезти, чтобы поболтать по дороге.