Перси Джексон и последнее пророчество

— Ты хороший герой, Перси Джексон. Не слишком гордый. Мне такие нравятся. Но тебе нужно многому научиться. Когда Дионис стал богом, я уступила ему мой трон. Это был единственный способ избежать гражданской войны между богами.

— Это нарушило соотношение сил в совете, — вспомнил я. — Там неожиданно оказалось семь парней и пять девушек.

— Это было наилучшим выходом из положения, но не идеальным. Теперь я хранительница очага. Я потихоньку отхожу на второй план. Никто больше не будет писать эпических поэм о Гестии. Большинство полубогов даже не останавливаются, чтобы поговорить со мной. Но это не имеет значения. Я поддерживаю мир. Когда нужно — я уступаю. Ты на это способен?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Возможно, пока не понимаешь. — Богиня внимательно посмотрела на меня. — Но скоро поймешь. Вы продолжите то, что начали?

— Так ты для этого здесь — чтобы отговорить меня?

Гестия покачала головой.

— Я здесь, потому что, когда все остальные средства будут исчерпаны, когда все остальные могущественные боги отправятся сражаться, останусь только я. Дом. Очаг. Я — последний олимпиец. Принимая свое окончательное решение, ты должен вспомнить обо мне.

Мне не понравилось, как она это сказала — «окончательное».

Я посмотрел на Нико, потом снова заглянул в излучающие тепло глаза Гестии.

— Я должен продолжить начатое, моя госпожа. Я должен остановить Луку… я имею в виду Кроноса.

— Хорошо, — кивнула Гестия. — Вряд ли я чем-то смогу помочь тебе… только тем, что уже сказала. Но поскольку ты принес мне жертву, я могу вернуть тебя к твоему собственному очагу. Мы еще встретимся, Перси. На Олимпе.

Эти ее слова прозвучали зловеще, словно грядущая встреча не сулила нам никакой радости.

Богиня взмахнула рукой — и все исчезло.

И вдруг я оказался дома. Мы с Нико сидели на диване в квартире моей матери в Верхнем Ист-Сайде. Это была хорошая новость. Плохая состояла в том, что остальную часть гостиной занимала Миссис О’Лири.

Из спальни донесся приглушенный крик, потом я услышал голос Пола:

— Кто это тут поставил в дверях шерстяную стену?

— Перси? — услышал я голос матери. — Ты здесь? Ты здоров?

— Я здесь! — прокричал я в ответ.

— ГАВ! — Миссис О’Лири попыталась повернуться, чтобы увидеть мою мать, при этом она сбросила со стены все фотографии. Маму до этого она видела только раз (ну, это долгая история), но она ее любит.

Нам потребовалось несколько минут, чтобы решить эту проблему, но в конечном счете мы как-то все устроили. Уничтожив большую часть мебели в гостиной и, вероятно, перебудив всех соседей, мы извлекли моих предков из спальни и доставили в кухню, где и уселись за столом. Миссис О’Лири по-прежнему занимала всю гостиную, но голову просунула в кухонную дверь, чтобы видеть нас — это зрелище доставляло ей радость. Мама кинула ей пятикилограммовую упаковку говяжьего фарша, который тут же исчез в пасти. Пол налил всем остальным лимонад, а я принялся рассказывать про наше посещение Коннектикута.

— Значит, это правда. — Пол уставился на меня, будто видел в первый раз. На нем был его белый халат, теперь покрытый шерстью адской гончей, а его волосы, в которых пробивалась седина, торчали в разные стороны. — Все эти разговоры о монстрах и о том, что ты полубог… значит, это правда.

Я кивнул. Прошлой осенью я рассказал Полу, кто я такой. Мама подтвердила мои слова. Но я думаю, до этого момента он нам так толком и не верил.

— Я прошу прощения, что Миссис О’Лири разгромила гостиную…

Пол рассмеялся, словно это доставило ему удовольствие.

— Ты шутишь? Это потрясающе! То есть когда я увидел след копыта на «приусе», я подумал — ну, бывает. Но это!

Он потрепал Миссис О’Лири по морде. Гостиная сотряслась — бах, бах, бах, и это могло означать одно из двух: либо полицейский спецназ взламывал дверь, либо Миссис О’Лири виляла хвостиком.

Я не мог сдержать улыбку. Пол — классный парень, этого у него не отнимешь, хотя он при этом еще и мой учитель английского и по совместительству отчим.

— Спасибо, что не спятили при нашем появлении, — сказал я.

— Я как раз в процессе, — ответил Пол, широко раскрыв глаза. — Мне кажется, это потрясающе!

— Ну, думаю, ты не будешь так уж радоваться, когда узнаешь, что происходит.

Я рассказал Полу и маме про Тифона и богов, о неминуемом сражении. Потом я поделился с ними планом Нико.