Перси Джексон и проклятие титана

Я постарался не задохнуться. И сел рядышком, поскольку действительно устал. Санта с подозрением открыл один глаз. Я чувствовал, как он пялится на меня, но сам в его сторону не смотрел. Потом пробормотал что-то насчет дурацкой школы и дурацких родителей, посчитав, что это должно звучать убедительно.

Санта-Клаус снова погрузился в сон.

Я напрягся, понимая, что это должно выглядеть странно. Я не знал, как отреагируют на это другие бродяги, но — прыгнул на Санта-Клауса.

— Ой-ой-ой! — завопил он.

Я собирался схватить его, но, кажется, он сделал это вместо меня. Он как будто и не спал вовсе. И уж точно действовал не как слабый и дряхлый старик. Хватка у него была железная.

— На помощь! — вопил он, вцепившись в меня мертвой хваткой.

— Убивают! — пронзительно закричал другой бродяга. — Мальчишка сейчас задушит старика!

Мы катились к нижней части пирса, пока я с силой не врезался головой в столб. Секунд десять я находился в оглушенном состоянии, и хватка Нерея ослабла. Ему тоже нужна была передышка. Но прежде чем он успел отдышаться, я пришел в себя и обхватил его сзади.

— У меня нет денег! — Он попытался вскочить и удрать, но я сцепил руки у него на груди.

Исходящий от старика смрад тухлой рыбы забивал ноздри, но я держался.

— Мне не нужны деньги, — объяснил я, пока он брыкался. — Я полукровка! Мне нужна информация!

Это лишь заставило его сражаться с удвоенной силой.

— Герои! Да на кой ляд я вам всем сдался?

— Потому что вы все знаете!

Нерей зарычал и попытался стряхнуть меня со спины. Это было похоже на езду на «американских горках». Он вертелся, всякий раз выбивая опору у меня из-под ног, но я только скрипел зубами и стискивал его все крепче. Мы пошатывались на самом краю причала, и тут меня осенило.

— О нет! — сказал я. — Только не в воду!

План сработал. Нерей тут же триумфально возопил и бултыхнулся с причала в воду. Так, вместе, мы погрузились в бухту Сан-Франциско.

Нерей, должно быть, удивился, когда хватка моя только окрепла: океан придавал мне дополнительные силы. Однако мой противник приберег для меня еще несколько хитростей. Его облик менялся до тех пор, пока в объятиях у меня не очутился скользкий черный тюлень.

Я слышал шутки насчет того, как люди пытаются удержать вымазанную салом свинью, но уверяю вас, что удержать тюленя в воде намного труднее. Нерей отвесно уходил в глубину, крутился, вертелся и описывал спирали в темной воде. Не будь я сыном Посейдона, ни за что не справился бы.

Тело Нерея вытянулось и стало шире, он превратился в касатку, но, когда он выпрыгнул из воды, я ухватился за его спинной плавник.

— Ух ты! — дружно завопила целая толпа туристов.

Мне удалось небрежно помахать им — типа, мы тут, в Сан-Франциско, каждый день так развлекаемся!

Нерей снова погрузился в воду, превратившись в склизкого угря. Я стал завязывать его узлом, пока он не понял, что происходит, и не принял свое нормальное человеческое обличье.

— Ты почему не утонул? — взвыл он, не переставая тузить меня кулачищами.

— Я сын Посейдона! — ответил я.

— Будь проклят этот выскочка! Первым здесь был я!

В конце концов Нерей без сил повалился на край одного из лодочных доков. Над нами расположился туристический причал, обрамленный магазинами, как плавучий торговый центр. Нерей пыхтел и задыхался. Я чувствовал себя отменно. Я мог бы продолжать так резвиться хоть целый день, но не сказал об этом старцу. Мне хотелось, чтобы он чувствовал себя бравым воякой.

Мои друзья сбежали по ступеням причала.

— Ты поймал его! — обрадовалась Зоя.

— И ничего удивительного, — ответил я.

— Замечательно! — простонал Нерей. — Даже публика собралась посмотреть на мое унижение! Обычное дело, я полагаю? Так вы отпустите меня, если я отвечу на ваш вопрос?

— У меня их несколько, — сказал я.

— По одному вопросу за поимку! Таково правило.

Я посмотрел на своих друзей.

Плохо дело. Я должен был найти Артемиду и получить хотя бы общее представление о чудовище, которое несет погибель Олимпу. Кроме того, мне нужно было узнать, жива ли Аннабет и как мне ее спасти. Как я мог вместить все это в один вопрос?

Мой внутренний голос настаивал: «Спроси об Аннабет!» Вот чего я больше всего желал.

Но затем я представил себе, что могла бы сказать в таком случае сама Аннабет. Она никогда не простила бы мне, если бы я спас ее, а не Олимп. Зое хотелось, чтобы я спросил об Артемиде, но Хирон сказал нам, что чудовище важнее.