Не мешайте палачу

– Ты что творишь?! – заорал начальник оперчасти. – Прекращай немедленно!

– Не могу, – хладнокровно ответил Гарик. – Я не могу его так оставить. Его нужно вывести из гипноза.

– А ну выйди, – шепнул начальник контролеру.

Прикрыв за ним дверь, он жестом подозвал к себе Асатуряна.

– Ты чего, вправду можешь?

– Ну я ж показываю, – обиделся Гарик. – Смотрите, если не верите.

– А что он должен сделать под гипнозом?

– Я велел ему рассказать, как он впервые с девочкой целовался.

– Зачем тебе это? – удивился начальник. – Неужели интересно?

– Нет, конечно. Но он мне не верит, что я это могу, и мы договорились, что я его загипнотизирую и велю ему рассказать мне то, чего я не знаю. А потом он проснется, я ему перескажу все, что он мне под гипнозом наговорил, и он убедится. Ведь я же ни от кого не мог узнать про эту девочку, только от него самого.

– Погоди-ка, – загорелся оперативник, – а ты можешь его спросить…

– Э нет, начальник, – сразу же перебил его Гарик, хитро улыбаясь, – вы меня на суку не подписывайте. Эксперимент – пожалуйста, а работать на вас я не буду.

На другой день Гарика вызвали на допрос. Своего следователя он видел впервые и, конечно, не мог знать, что никакой это не следователь, а сам генерал Булатников. Асатуряну популярно разъяснили, что выбор у него примитивно простой: или зона на солидный срок, или свобода с солидными деньгами. Тут и колебаться было нечего. Разумеется, Гарик выбрал свободу. А в качестве благодарности за ликвидацию материалов уголовного дела рассказал своему избавителю, каким образом ухитрялся получать такие высокие доходы. Оказалось, он просто внушал нужные ему цены как продавцам, у которых скупал ценности, так и покупателям, которым их сбывал. Люди долго потом не могли прийти в себя от изумления и все пытались понять, почему бриллиантовое колье стоимостью пятьдесят тысяч рублей они с нежной улыбкой на устах продали этому симпатяге всего за тысячу. Покупатели же, выложившие за это же самое колье шестьдесят тысяч, считали, что совершили хорошую сделку. Сам же Гарик путем несложных подсчетов приходил к утешительному выводу, что колье он просто-напросто положил себе в карман, обогатившись на сумму, равную его полной стоимости, наварил на сделке плюс девять тысяч, никого при этом не обокрав в прямом смысле слова и не обидев.

С Гариком работать было проще всех, потому что материалы его дела были ликвидированы только, как говорится, де-юре, а де-факто они спокойненько лежали в сейфе у благодетеля и в любой момент могли быть оттуда извлечены, а уголовное дело – реанимировано. Если Миша Ларкин, сотрудничая с комитетом, устраивал себе сытую и не связанную с ненавистной профессией жизнь, от чего в принципе мог бы и отказаться при определенных обстоятельствах, то Гарик Асатурян боролся за свою свободу, отказываться от которой он не стал бы ни при каких условиях. Поэтому и задания он выполнял любые и с удовольствием, не нуждаясь ни в каких оправданиях даже самых грязных дел. Главным его оправданием было нежелание оказаться за решеткой, да к тому же на долгий срок.

– Пал-Дмич! – радостно закричал Гарик, увидев Сауляка. – Ну наконец-то вы появились.

Павел внимательно глянул на него и усмехнулся. Не мудрено, что мужик обрадовался. В его ситуации постоянный контакт с куратором и систематическое выполнение его заданий было гарантией того, что проклятый сейф не откроют. Исчезновение Павла, правда, не внезапное, а заранее оговоренное и подаваемое как отъезд, заставило Гарика ощутить некоторое неудобство, со временем перешедшее в патологический страх, что в любую секунду «все начнется». Где Павел? Где материалы? Где стоит этот страшный сейф, в чьем кабинете? А вдруг в конторе случились передряги, сейф вскрыли, материалы достали и уже разыскивают Гарика? Павла нет, никто не прикроет. Можно попробовать разыскать того типа, который его первым вербовал, да разве знаешь, кто он такой да как зовут…

– А ты, можно подумать, соскучился, – хмыкнул Павел, окидывая его цепким взглядом.

Асатурян был все таким же стройным и миниатюрным, за последние два года не раздался, как Михаил, да это и не удивительно: Миша вел жизнь спокойную и в основном сидячую, а Гарик крутился как механический веник, занимаясь тем, чем занимался и до вербовки, и после нее, правда, уже с разрешения куратора. Единственным условием, которое всегда ставил ему Павел, был запрет использовать при совершении сделок свои необычные способности. «Никто не должен знать, что ты это умеешь», – не уставал повторять ему Сауляк.