Посмотри на меня

Луна за окном заметила, что что-то не так, и оберегала ее от темноты. У Элизабет от странного предчувствия свело живот. Слова Айвена, а потом и Люка повернули какой-то ключ в ее памяти и открыли сундук с воспоминаниями, настолько ужасными, что Элизабет боялась закрыть глаза.

Она посмотрела через окно с незадернутыми шторами на луну и наконец сдалась на милость воспоминаний…

Ей было двенадцать лет. Прошло две недели с тех пор, как мать привела ее в поле на пикник, — две недели с тех пор, как она сказала ей, что уходит, две недели в ожидании ее возвращения. В другой комнате отец, взяв на руки кричащую Сиршу, которой был всего месяц, пытался ее успокоить и утешить.

— Тише, малышка, тише. — Она слышала, как его ласковый голос становился то громче, то тише, пока он мерил шагами дом в этот поздний час.

Снаружи выл ветер, со свистом проникая в дом через окна и замочные скважины. Он носился и танцевал по комнатам, смеясь, дразня и щекоча Элизабет, а она лежала в кровати, закрыв руками уши, по щекам у нее текли слезы.

Крики Сирши стали громче, уговоры Брен-дана тоже стали громче, и Элизабет накрыла голову подушкой.

— Пожалуйста, Сирша, пожалуйста, перестань плакать, — просил отец и даже затянул колыбельную, которую им пела мать. Элизабет заткнула уши, но все равно слышала плач Сирши и немелодичное пение отца. Она села в кровати, глаза у нее болели от слез и бессонницы.

— Хочешь свою бутылочку? — перекрыл плач ласковый голос отца. — Нет? Ох, дорогая, что такое? — спросил он с болью в голосе. — Я тоже по ней скучаю, дорогая, я тоже по ней скучаю. — И он сам начал плакать. Сирша, Брендан и Элизабет все вместе плакали по Грайне, и все они чувствовали себя одинокими в этом фермерском доме, обдуваемом ветрами.

Вдруг в конце длинной дороги возник свет фар. Элизабет выскочила из-под одеяла и села на край кровати, в животе все сжалось от волнения. Это мать — это должна быть она. Кто еще мог приехать сюда в десять вечера? Элизабет от восторга подпрыгивала на краю кровати.

Машина остановилась перед домом, и из нее вышла Кэтлин, сестра Грайне. Дверь машины осталась открытой, фары горели, а дворники неистово летали по ветровому стеклу. Кэтлин подошла к калитке, толкнула ее, петли скрипнули, и она постучала в дверь.

С кричащей Сиршей на руках Брендан открыл. Элизабет у себя в комнате бросилась к замочной скважине и стала наблюдать на происходящим.

— Она здесь? — требовательным тоном спросила Кэтлин, не поздоровавшись.

— Шшш, — сказал Брендан. — Разбудишь Элизабет.

— Как будто она не проснулась от этих криков! Что ты делаешь с бедным ребенком? — скептически спросила она.

— Ребенок хочет свою мать. — Он повысил голос. — Как и все мы, — добавил он уже мягче.

— Дай-ка ее сюда, — сказала Кэтлин.

— Ты мокрая. — Брендан отошел от нее, и его руки сжались вокруг крошечного свертка.

— Она здесь? — снова спросила Кэтлин все тем же сердитым голосом. Она так и не переступила порог — она не спросила разрешения войти, а ей не предложили этого сделать.

— Конечно нет. — Брендан покачивал Сиршу, чтобы та успокоилась. — Я думал, ты отвезла ее в какое-то волшебное место, где ее наконец вылечат, — сердито сказал он.

— Это лучшее место из всех, какие есть, Брендан, во всяком случае, так считается. Но, как бы то ни было, — пробормотала Кэтлин, — она ушла.

— Ушла? Что значит «ушла»?

— Сегодня утром ее не обнаружили в комнате. Никто ее не видел.

— Она вечно исчезает по ночам, твоя мать, — сердито сказал Брендан, продолжая укачивать Сиршу. — Что ж, если она не там, куда ты ее отправила, то далеко ходить не надо. Она наверняка в пабе Флэнагана.

Элизабет от удивления открыла рот. Значит, мать здесь, в Бале-на-Гриде, она все-таки не уехала.

Их ожесточенный диалог был прерван плачем Сирши.

— Ради бога, Брендан, ты можешь ее успокоить? — недовольно сказала Кэтлин. — Кстати, я могу забрать детей. Пусть живут со мной и Аланом в…

— Это мои дети, и ты не заберешь их у меня, как забрала Грайне! — взревел он.

Крики Сирши стихли. Повисло долгое молчание.

— Уходи, — слабо произнес Брендан, как будто крик лишил силы его голос.

Входная дверь закрылась, и Элизабет смотрела из окна, как Кэтлин захлопнула калитку и села в машину. Она уехала, свет фар погас вдали вместе с надеждой Элизабет поехать вместе с Кэтлин к матери.