Выбор

10

В испанской группе последнее сочинение.

Сегодня не будет никакой сложности: сиди пиши. Шесть часов. У каждой – две тетради. Все тетради с грифом «Совершенно секретно». Страницы пронумерованы. Каждая тетрадь у корешка прошита двумя нитками, нитки на последней странице связаны узелком, а узелок закрыт печатью Института Мировой революции. Листочек не вырвешь. Одна тетрадь – черновик. Вторая – основная работа. Проверке подлежат обе тетради. Черновик может оказаться важнее основной работы. Проверяющему надо вникнуть в ход мысли сочинительниц…

Раскрыли девочки тетради, замерли.

Заместитель директора Института Мировой революции товарищ Холованов взломал печати на сером конверте, прошитом красной нитью, вытащил лист:

– Тема сочинения…

Пробежал глазами Холованов, не поверил, поперхнулся, захлебнулся, закашлялся, точно как кассир в Госбанке, но совладал с собой, выдохнул шумно, объявил чужим голосом:

– Тема сочинения: «Кабы я была царица».

Глава 11

1

Ночь. Спит страна. Сталин не спит. Он вообще ночами не спит, покой страны бережет. Как бессменный часовой. Много дел у товарища Сталина. Сегодня сочинения правит. Смакует. Девочки – отличницы, читаешь – душа радуется. И с грамматикой все в порядке, и чистенько, и почерк у каждой – образец для подражания. Черновики любо-дорого читать, а уж как чистовик раскроешь, то и оторваться трудно, вроде самим Пушкиным писано. Потому спит Москва, а товарищ Сталин бодрствует и радуется: умницы, да и только. Он сам себе приказал читать сочинения, но не читать имен сочинительниц. Он решил узнать каждую по стилю, по манере излагать, более того – по манере мыслить…

Проблема: какому сочинению предпочтение отдать?

2

А снайперов подобрали тех еще. Девок. Если пуля весом 64 грамма пошла вперед со скоростью 1012 метров в секунду, то в плечо стреляющего шарахнет отдача такой же силы. Ну-ка прикинем.

В прикладе амортизатор устроен, все равно ключицу отдача переломить может. Прижимать приклад к плечу надо, чтобы не было зазора, чтобы плечо вместе с прикладом одновременно назад бы отлетало, а не встречало бы удар. А стрелками надо мужиков дюжих ставить, двухсоткилограммовых. А дурак какой-то на это дело ссыкух легковесных ставит. Эх, темнота!

3

Завершил Сталин работу. Поставил последние оценки: пять за изложение материала, пять за грамматику. Отодвинул стопочку тетрадей в сторону. Зевнул, потянулся. И спохватился. Стопку к себе рванул. И еще тетрадей не пересчитав, налился-переполнился мягкой ласковой тигриной свирепостью – яростью без внешних проявлений:

– Холованова ко мне.

4

Идет доводка системы оружия СА. А рядом в сотне метров уже стрелков готовят.

Удивляется Макар: зачем девок к этому делу?

А одна ему знакомой показалась. Тоненькая, глаза что у твоей стрекозы. Ее отдача выстрела чуть не на метр отбрасывает, она явно вся в синяках от отдачи, но от ружья ее не оттащить. Аж визжит от удовольствия.

5

Сталин почему-то наперед знал, что двух тетрадей в стопке не хватает. И знал, чьих. Шесть великолепных сочинений и шесть черновиков. Все правильно, все чудесно. Но от той, от последней, от запасной, он почему-то не ждал образцового сочинения. Он почему-то ждал какого-то шага необычного, который за рамки выламывается.

Где же эта необычность? Пересчитал тетради: …десять, одиннадцать, двенадцать. Шесть сочинений, шесть черновиков, а седьмая что делала?

– Разрешите, товарищ Сталин?

Сталин как бы и не заметил вошедшего. Молчит. Он вообще ни на кого не кричал. Никогда. В гневе он отворачивается, ходит, смотрит в окно или себе под ноги, возится с трубкой, долго раскуривает ее. Чтобы внешние проявления гнева погасить и скрыть… Но Холованов знает, что означает сталинская сосредоточенность на пробивании дырочки в мундштуке. Холованов оценил ситуацию мгновенно. Он сообразил, что ошибся. Надо было сразу доложить, как было… Сейчас (и он это знает) единственный путь к спасению – не оправдываться. Потому Сталин молчит, сопит, продувает дырочку, опять ковыряет трубку особым шильцем и снова продувает.

И Холованов молчит.

6

Дверь зеркальная закрылась.

Семь девочек в большом круглом зале. Стены – одно сплошное зеркальное поле. С потолка – потоп света. Все сверкает и переливается. Только дверь нарушает искрящееся однообразие. Но вот закрыли дверь. Зеркальный круг замкнулся. Теперь даже трудно и сообразить, где она, дверь.