Свинец в крови

— Алло? Сэм, какой приятный сюрприз! — сказал я голосом телеведущего, лицемерным и медоточивым.

— Привет, Алекс, я не помешал?

Сэм никогда раньше не задавал мне подобных вопросов. Не в его стиле было проявлять заботу о ближнем.

— Нет, не помешал. Я тут ужинаю с Лолой. Чем могу быть полезен?

— Ты ужинаешь с Лолой... — повторил Сэм. — Извини, что пристаю.

Мои опасения подтверждались: с ним что-то произошло. Такое расшаркивание было ему несвойственно.

В своих отношениях с людьми Сэм буквально следовал знаменитой доктрине «массированного возмездия», выдвинутой Эйзенхауэром в начале пятидесятых годов. Он высаживался среди аборигенов, сметал все на своем пути и отбывал с ощущением мира в душе.

Однако такое внезапное проявление альтруизма пробудило во мне сомнения. В конце концов, может быть, Сэмюэль Бертен лучше того карикатурного образа, который сложился в моем мозгу? Я вспомнил уроки катехизиса, полученные в детстве, и решил пересмотреть свое неверие в род человеческий.

Я расслабился и постарался быть любезным:

— Чего ты хочешь?

— Мне неудобно... Не хотелось бы портить тебе ужин.

— Сэм, — сказал я начальственным тоном, — говори, чего ты хочешь. После этого посмотрим, мешаешь ты мне или нет.

— Вообще-то мне надо срочно вернуться в Штаты, чтобы уладить одно дельце, и я хотел бы забрать часть из денег, полученных за мои скульптуры.

Какое облегчение! Я торжествующе ткнул кулаком в сторону Лолы. Тем не менее следовало изобразить, что я волнуюсь за Сэма. Мой учитель катехизиса гордился бы мной.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, не беспокойся. Но мне нужны деньжата.

— Я пока не смогу отдать тебе полностью твой процент от продажи. На следующей неделе я должен отправить две работы в Рим. Жду перевода.

— Не страшно. Сколько можешь дать сейчас?

— В данный момент у меня в сейфе не так много наличности. Две тысячи евро, может быть, две с половиной.

— Годится. Остальное пришлешь позже. Я могу зайти сегодня попозже?

А, черт!

— Сегодня вечером мне неудобно, — возразил я.

— Я улетаю завтра в восемь. Алекс, будь так добр... Я стою перед галереей, можешь подойти?

Я посмотрел на часы. Половина десятого. Можно успеть, но при условии, что я выскочу прямо сейчас.

— Хорошо, сейчас приду. Я буду там через пятнадцать минут. Зайди в какое-нибудь кафе.

— Тут рядом все закрыто, — простонал Бертен. — Ты мне не скажешь код галереи? Я бы подождал тебя внутри.

Я достаточно хорошо знал его, чтобы крепко призадуматься. Бертен был типичным разрушителем. Запустить его одного в галерею мог только ненормальный.

— Пожалуйста, Алекс... На улице жуткий холод. Я замерзаю.

Я мысленно окинул взглядом содержимое галереи. В конце концов, большинство работ, к которым он получит доступ, принадлежат ему. А остальные, ценные, заперты у меня в кабинете. К тому же система наблюдения, установленная Дмитрием, гарантировала от неприятных неожиданностей.

Если Бертен что-то натворит, у меня будет доказательство его вандализма. Каких только доказательств я не предъявлял своей страховой компании! Не хватало только видеозаписи, запечатлевшей расправу автора над собственными творениями. Уж если после такого я не попаду в ежегодный список лучших клиентов, публикуемый журналом страховых обществ...

А может быть, мне удастся даже выгодно продать пленку. «Последний перформанс Сэмюэля Бертена: момент признания художником ничтожества своих произведений». Приверженцам мета-художественной критики хватит пищи для размышлений на долгие годы.

— Ладно, — согласился я. — Ты готов нажимать?

— Да, диктуй.

Я назвал ему код входной двери и пообещал, что присоединюсь к нему как можно скорее, а потом отключился, понимая, что совершил страшную глупость.

Я не осмеливался посмотреть на Лолу. Я испортил празднование нашего воссоединения. Она наверняка подумает, что я сделал это нарочно. Приготовившись к самому худшему, я сгруппировался, как для экстренного приземления, подобрав колени и прижав локти к груди.

К моему великому удивлению, самого худшего не произошло. Лола не выплеснула мне в лицо вино, не швырнула на пол тарелку, не заорала, что я — подлая свинья и эгоист. Она всего лишь взяла в рот кусок маринованной семги, а потом положила вилку возле тарелки.

Под прикрытием скатерти ее голая нога скользнула по моему бедру и застыла в опасной близости от моего мужского достоинства.