Левиафан шагает по земле

Однако на протяжении года, пока мы бороздили моря и океаны (постоянно держа ушки на макушке, чтобы случайно не напасть на судно, идущее под флагом Австрало-Японской Федерации или Черного Аттилы), наша добыча становилась все скуднее и попадалась все реже. Прямо пропорционально скорости иссякания источников энергии и запасных частей исчезали те немногие корабли, которые оставались еще на плаву после войны. Я нервничал, как американский охотник на бизонов, когда понял, что истребил уже почти всю дичь. Иногда проходили один-два месяца без того, чтобы мы хотя бы издалека увидели возможную добычу.

Обстоятельства вынудили нас принимать решение: либо нам придется вызвать на себя гнев одной из великих держав и напасть на ее корабли, либо же предстоит выискивать более мелкую дичь. Обе перспективы выглядели в наших глазах совершенно унылыми. Против великих держав нам не продержаться, а что до такого грязного дела, как нападение на корабль, намного меньше нашего, то ни один из нас не получал радости от подобной мысли. Единственной альтернативой всему этому было присоединиться к флоту одного из небольших нейтральных государств. Без сомнения, нас с восторгом примут на службу (оставаясь пиратами, мы были как заноза в глазу, а корабль такой величины, как наш, любое государство с удовольствием увидело бы на своей стороне; так что большинство правительств откажет себе даже в радости с нами посчитаться). Но что хорошего в том, чтобы подчиняться дисциплине после того, как мы вкусили настоящей свободы в открытом море?

Несмотря на все оговорки, я чувствовал разумность последнего плана и склонял Корженёвского именно к этой идее. Он был умный капитан, смотрел далеко и соглашался с тем, что его деятельность не может быть расценена иначе как пиратская.

– Я мог бы в любой момент утопить «Лолу Монтес» и уйти на покой, – доверительно объяснил он мне. – На островах меня бы приняли с удовольствием.

Но я боюсь скуки. Прежде, еще давно, я лелеял мечту писать романы^[7], знаете ли. Меня не оставляет ощущение, что материала достаточно по меньшей мере для одной-двух книжек. Однако теперь эта мечта не кажется мне столь неотразимой. Кому нынче читать мои книжки? Да и вообще, кто их издаст? Кроме того, не скажу, что возможность писать для грядущих поколений выглядит в моих глазах оптимистично, поскольку, вероятно, не будет больше никаких грядущих поколений! Нет, думаю, вы правы, Бастэйбл. Настало время для нового приключения. В Южной Америке и Индокитае еще существует несколько достаточно больших флотов. Даже в Африке есть один или два. Я надеялся, что нас примет одна из скандинавских стран, но вчерашние известия уничтожили эти планы навсегда.

Накануне мы узнали, что армии Черного Аттилы достигли Северной Европы и повалили последние бастионы западной цивилизации. От слухов о том, что он сделал со шведами, датчанами и норвежцами, у меня кровь застывала в жилах. Теперь черные племенные вожди разъезжают по Стокгольму в каретах убитых членов королевской семьи, а жители Осло все до единого обращены в рабство, и их силами создаются огромные генераторы и химические фабрики, необходимые для снабжения энергией боевых машин Черной Орды. В Копенгагене не осталось больше никого, кого можно было бы поработить, потому что город пережил длительную осаду. Остался там лишь мусор, шуршащий под ветром.

Поразмыслив над всем этим, Корженёвский снова заговорил:

– Еще один довод против возвращения на острова – это, несомненно, слухи о том, что Черный Аттила намерен вторгнуться в Британию. Если это произойдет, то рано или поздно горные районы и острова тоже окажутся в смертельной опасности.

– Этой мысли я просто не могу перенести, – сказал я. – Но если это случится, то я – за то, чтобы вести против него партизанскую войну. Конечно, нас уничтожат, но мы, по крайней мере, успеем сделать хоть что-то…

Корженёвский улыбнулся:

– Я не испытываю особого чувства долга по отношению к Великобритании. Но вам, вероятно, придало бы воодушевления, если бы я согласился с вашим планом?

Я был ошеломлен. Тогда он широко улыбнулся:

– Разумеется, я это сделаю. Шотландцы были добры ко мне. Если я вообще имею нечто вроде родины, то сегодня она находится на Внешних Гебридах. И все же меня не оставляет ощущение, что захват Черными Ордами Великобритании – это всего лишь отвлекающий маневр. Цицеро Гуд держит в уме куда более крупные цели.

---

7 Действительно, был английский писатель-маринист, по национальности поляк, Юзеф Корженёвский (Джозеф Конрад); название одного из его романов – «Каприз Ольмейера» (1895) – заставляет вспомнить другого персонажа «Кочевников Времени», голландца Ольмейера.