Ожерелье Монтессумы

— Допустим, мы его нашли, и что дальше? — с сарказмом в голосе поинтересовался Адальбер. — Мы взламываем замок, открываем дверь, входим и желаем доброго вечера всей честной компании?

— Адальбер, вы меня разочаровываете. Я считала, что у вас более богатое воображение. Уверена, что в вашем походном снаряжении найдется кусок воска.

— Разумеется, он у меня есть!

— Настало время им воспользоваться. Мы ищем вход в кухню, делаем слепок с замка, заказываем ключ и возвращаемся завтра вечером!

— Отличная идея! Давайте попробуем!

Адальбер соскользнул со стены без помощи веревки и протянул руки своей спутнице, чтобы помочь ей спуститься. Но как только ноги Мари-Анжелин коснулась земли, они услышали злобное рычание, и тут же из-за угла замка выскочили две огромные черные собаки, бросившиеся к ним со свирепым лаем.

— Немедленно назад! — приказал Адальбер, обхватывая Мари-Анжелин за талию и поднимая вверх, чтобы она смогла зацепиться за веревку как можно выше.

План-Крепен с завидной проворностью взобралась на стену, египтолог последовал за ней. Они едва успели: два огромных дога уже стояли у стены, и Видаль-Пеликорн оставил-таки кусок штанины в зубах одного из них. Адальбер и Мари-Анжелин в мгновение ока оказались по другую сторону стены, предусмотрительно забрав с собой веревку. Не теряя времени и не оглядываясь, они торопливо направились к рощице. Через мгновение они уже сидели в машине. Не заводя мотор и отпустив тормоза, они скатились вниз до деревни по узкой дороге. Там их уже не могли увидеть из замка Ургаррен. Несмотря на быстрое отступление, сообщники услышали два выстрела из ружья, сделанных в их направлении.

— Пустой дом, говорите? — вышла из себя Мари-Анжелин.

— Создавалось такое впечатление… И потом, это всего лишь мое предположение!

Они долго сидели в машине, прислушиваясь к биению своих сердец, которое постепенно приходило в норму. Наконец План-Крепен вздохнула:

— Нам лучше вернуться. Наши дамы наверняка слышали выстрелы и теперь волнуются.

Вместо ответа Адальбер завел мотор, и они направились в Сент-Адур. Их действительно ждали и за них волновались. Опасаясь, что кого-то могли ранить и что раненым мог оказаться Видаль-Пеликорн, Приска велела приготовить для него комнату.

— Вам не следует сегодня возвращаться в Биарриц, — объявила она. — Это позволит вам еще раз увидеть замок при свете дня.

Уставший Адальбер согласился, и все отправились на кухню, чтобы подкрепить силы горячим вином с горными травами, секрет приготовления которого Онорина ревниво оберегала.

— Этот напиток успокаивает и возвращает силы, — сказала она.

— Очень вкусно! — оценила мадам де Соммьер, которая всем напиткам предпочитала только шампанское. — Адальбер, вы получали известия от Альдо после его отъезда?

— Нет. Вы тоже, насколько я понимаю?

— Мы тоже, но мы на это и не рассчитывали, так как он вернулся в Париж исключительно ради того, чтобы отвлечь внимание от нас и позволить вам осуществить ваш план. Насколько я поняла, вам не удалось побывать в доме этой бельгийки?

— Ни разу! — со злостью ответил Адальбер. — В течение всех этих дней я водил ее по ресторанам, но так и не получил приглашения. Думаю, что я его и не получу.

— Отчего же?

— Госпожа Тиммерманс отказывается принимать меня под предлогом того, что в отсутствие ее дочери мой визит стал бы нарушением приличий. Приемов она также не устраивает. А очаровательная Агата не торопится покидать стены больницы, чтобы снова не попасть под горячую руку барона Вальдхауса. Расположение комнат на вилле «Аманда» мне неизвестно, поэтому пробраться туда мне также не представляется возможным. Особенно без помощника… Но Альдо в Париже! Замкнутый круг!

— Адальбер, друг мой, вы просто осел! — заявила План-Крепен, с видимым наслаждением выпив свою порцию горячего вина до последней капли.

— Вы что, лишились рассудка? — не выдержала маркиза. — Как вы посмели так разговаривать? Уважайте собеседника, черт побери! Вы вместе едва избежали опасности, но это не дает вам права…

— А нам бы хотелось, чтобы я сказала, что Адальбер увяз в шоколаде? Что он стареет и уже не тот, что прежде?

Мадам де Соммьер задохнулась от возмущения и не нашлась, что ответить. Адальбер, скорее оскорбленный, нежели огорченный, парировал:

— Благодарю вас, Мари-Анжелин! Теперь наконец мне стало известно ваше мнение обо мне!