Ожерелье Монтессумы

К кровати в стиле «полонез» это не относилось…

Всякий раз, когда Морозини встречался с бабушкой своей жены, он испытывал такое же восхищение, какое ему внушала тетушка Амели. Высокая и худая, как и мадам де Соммьер, графиня Валерия фон Адлерштайн носила только черное и белое. На ее лице почти не было морщин. Она гордо держала голову на длинной шее, скрытой высоким воротником. Серебристые длинные волосы были уложены в корону. У пожилой женщины была такая же улыбка, как у Лизы, и главное, такие же живые глаза редкого оттенка аметиста. Графиня любила своего «внука», с которым она не слишком любезно обошлась при первой встрече^[53].

В этот вечер она явно почувствовала, насколько напряжен Морозини, увидела, какой тревогой наполнен его взгляд. Хотя время, проведенное наедине с Лизой, позволило Альдо немного расслабиться, но позже проблема, которую ему предстояло решить, вновь напомнила о себе.

С обычной для него скрупулезностью Альдо пересказал дамам все события, начиная с несостоявшегося венчания в базилике Святой Клотильды и заканчивая ночной встречей в Булонском лесу. Он умолчал лишь о том странном смехе, от которого у него кровь стыла в жилах. И без этого Лиза встревожилась и даже не пыталась скрыть своего беспокойства. Слишком свежи были в ее памяти события трехлетней давности, когда муж попал в лапы безжалостного убийцы^[54].

— Что будет, если через три месяца ты все еще не найдешь ожерелье?

— Во-первых, тебе следовало сказать «мы не найдем». Не слишком любезно с твоей стороны забывать Адальбера. Тебе отлично известно, что он обязательно будет мне помогать. А во-вторых… У меня нет ответа на твой вопрос. Я не представляю себе, что тогда будет… Скорее всего, Жиля убьют.

— Мне кажется, что это было бы глупо, — заметила госпожа фон Адлерштайн. — Убитый заложник не представляет никакой ценности. Они могут взять новых заложников. Кстати, учитывая такую возможность, не разумнее ли будет Лизе и детям пожить пока у меня? Этот дворец, — добавила она, и тень улыбки промелькнула на ее лице, — не так привлекателен, как ваш дом в Венеции, но его можно превратить в настоящую крепость…

— Иоахим сумеет дать отпор самому дьяволу! Я знаю это и не скрою от вас, что рассматривал такой вариант.

— А вы не хотите узнать, что об этом думаю я? — жалобно спросила Лиза.

Протянув руку через широкий стол, Альдо накрыл ладонью пальцы жены.

— Не усложняй, Лиза! Я уверен, что ты уже согласилась пожить в Вене. Давайте поговорим о причине моего приезда. Эта Ева Рейхенберг является единственной ниточкой, которая оказалась у меня и руках, но, к сожалению, она ненадежна. Скорее всего, эта дама уже давно покойница…

— Мы ровесницы и… родственницы, правда, дальние. Не теряйте головы, Альдо! Лиза никогда бы не посоветовала вам навестить меня, если бы мне нечего было вам сказать.

— Вы правы! Простите меня! Итак, вы ее знаете. Это большая удача! Известно ли вам, где она живет?

— Она живет здесь, в Вене. Но не торопитесь радоваться. Эта дама потеряла рассудок много лет назад.

— Боже, только не это!

— Увы, именно так. Когда Ева узнала, что император Максимилиан расстрелян, она попыталась покончить с собой. Бедняжка повесилась, но ее успели вытащить из петли. К сожалению, ее рассудок помутился. Она не полностью лишилась разума, но с тех пор она нуждается в постоянном присмотре.

— Эта дама находится в лечебнице?

— Не в такой, какой вы ее себе представляете. Эта семья баснословно богата, поэтому Ева живет затворницей в собственном поместье. Оно и стало для нее лечебницей. Видите ли, Ева всегда была несколько… экзальтированной. На своем первом балу во дворце Хофбург она влюбилась в Максимилиана, который в то время был только эрцгерцогом. Должна признать, что он был очарователен, и не одна Ева потеряла из-за него голову. В тот вечер она с ним танцевала и целиком отдалась своему чувству. Стоит ли говорить, что его брак с Шарлоттой Бельгийской разъярил ее именно потому, что Еве казалось, будто Максимилиан отвечает ей взаимностью. С той поры она испытывала к новой эрцгерцогине неукротимую ненависть. Огромное состояние Евы и поддержка со стороны ее матери позволили моей родственнице повсюду следовать за этой четой. Она жила в Милане, Венеции и Триесте, устроившись как можно ближе к замку Мирамаре. Затем, когда Максимилиан согласился стать императором Мексики, Ева и ее мать отправились и туда. Зачем? Не знаю… Вынуждена признаться, что я никогда и не стремилась этого узнать, так как Ева не была мне особенно симпатична. Из дворцовых сплетен стало I известно, что они с матерью все еще оставались в Мексике, когда императрица Шарлотта уже покинула эту страну, чтобы просить о помощи папу римского, Наполеона III и императора Франца Иосифа. Дядя Евы, обеспокоенный судьбой сестры и племянницы, отправился в Мексику, чтобы найти их и привезти в Вену. Ему это удалось. Но гибель Максимилиана спровоцировала ту попытку самоубийства, о которой я уже упоминала. Если я добавлю, что мать Евы умерла через несколько недель после их возвращения в Вену, то вы будете знать ровно столько, сколько и я.

---

53 См. роман «Опал императрицы».

54 См. роман «Жемчужина императора».