Сокровище Сьерра-Мадре. Золотая легенда Запада. Сказочная мечта, на зов...
Никто бы не подумай, что прелестная юная красавица из высшего общества...
В ту ночь Лу Сафферн спал со своей женой, а после обнимал ее и гладил шелковистые волосы, пока не начал уплывать куда-то, и даже тогда он чувствовал кончиками пальцев овал ее лица и ее черты — чуть вздернутый нос, высокие скулы, подбородок; он гладил ее лицо, ощупывал его, ощупывал волосы, как делает это слепец при первом знакомстве.
— Я буду любить тебя вечно, — шептал он ей, и она улыбалась, погружаясь в этот волшебный полусон.
Но среди ночи волшебство разбилось в прах: Рут разбудил звонок от калитки. Спросонок, в халате, она провела в дом Рэфи и Джессику. С нею были Квентин и отец Лу, настороженно глядевшие на незнакомцев; они хотели защитить Рут от этого неурочного вторжения. Но защитить ее от того, что последовало, они не могли.
— Здравствуйте, — сурово сказал Рэфи, когда они все собрались в гостиной. — Простите, что побеспокоил вас в такой поздний час.
Рут разглядывала молоденькую женщину в синей полицейской форме, ее холодные грустные глаза, ее ботинки, на которых налипла засохшая грязь вперемешку с травой, грязью измазаны были и ее брюки. Рут заметила царапины на ее лице и шрам, который та пыталась скрыть за волосами.
— Что случилось? — прошептала Рут. Слова застревали в горле. — Скажите мне. Пожалуйста.
— Миссис Сафферн, думаю, вам лучше сесть, — мягко произнес Рэфи.
— Надо позвать Лу, — прошептала Рут, косясь на Квентина. — Когда я проснулась, в постели его не было, наверное, он в кабинете.
— Рут, — сказала женщина-полицейский, сказала так ласково, что сердце у Рут упало, и она, вся обмякнув, позволила Квентину уложить себя на диван, а он и отец Лу присели рядом. Они сжали друг другу руки, сцепившись так крепко, словно прикованные друг к другу, и стали слушать, как Рэфи и Джессика говорят им о том, что жизнь их теперь изменилась круто и непонятно, о том, что их сын, брат и муж оставил их так же внезапно, как только что вернулся к ним.
Когда Санта разложил подарки в каждом доме по всей стране, когда огни в окнах стали меркнуть, венки над дверью стали словно в прижатые к губам пальцы, шторы и жалюзи опустились на окна, как веки погружающегося в сон человека, за несколько часов до того, как индейка проломила окно другого дома на другом конце города, Рут Сафферн пришла к новому осознанию того, что, несмотря на потерю мужа, у нее остались дети от него, а вся семья Лу поняла в эту волшебнейшую из всех ночей в году ночь, какой необыкновенный подарок получили они от Лу в предрассветный час рождественского утра.
29
Мальчишка с индейкой 5
Рэфи внимательно глядел на мальчишку, желая узнать, как отреагирует тот на рассказанную ему историю. Наступило молчание.
— Как вы все это узнали?
— Сложили сегодня из обрывков того, что рассказали его домашние и коллеги.
— А с Гейбом вы не говорили?
— Раньше и очень коротко. Он должен прибыть к нам в отделение.
— И вы утром заезжали к Лу домой?
— Да.
— И дома его не было?
— Ни малейшего следа. Хотя постель, на которой он лежал, была еще теплая.
— Вы все это придумали?
— Ни слова не придумал.
— Считаете, что я вам поверю?
— Нет, не считаю.
— Так зачем тогда это все?
— Рассказчик рассказывает, а верить ему или нет — дело слушателей. Рассказчику это все равно.
— Но сам-то рассказчик верить должен?
— Должен он только рассказывать, — и Рэфи подмигнул мальчику.
— Но вы верите?
Рэфи оглядел комнату, проверяя, не пробрался ли в нее кто-нибудь без его ведома. Смущенно пожал плечами, покачивая головой.
— Один ведет рассказ об уроке, полученном кем-то другим, а сам рассказ может стать уроком еще кому-то.
— Ну и что это значит?
Рэфи попробовал избежать ответа, отхлебнув вместо этого кофе.
— Вы сказали, что это урок. Какой же?
— Ну, если ты настаиваешь, мальчик мой… — Рэфи сделал большие глаза.
— Давайте, выкладывайте!
— Урок в том, чтобы дорожить теми, кого любишь, — смущенно начал Рэфи. — Понять, кто в жизни для тебя главный и что действительно важно, и сосредоточиться на этом. — Он кашлянул и отвел глаза, непривычный к тому, чтобы поучать и произносить проповеди.
Мальчишка закатил глаза и притворно зевнул.
И Рэфи, отбросив смущение, уцепился за последнюю возможность достучаться до подростка, прежде чем сдаться окончательно и прекратить разговор. Лучше бы ему отправиться домой, чтобы поспеть к рождественскому ужину, хотя бы ко второй перемене, вместо того чтобы торчать здесь с этим трудным парнишкой.