Последний соблазн

— А теперь ты хитришь. — Тадеуш пересек комнату и похлопал Кразича по плечу. — Дарко, ты хороший друг. Но на сей раз мне кажется, ты слишком даешь волю своей подозрительности. Мне, правда, не верится, что Кэролин — часть маккиавеллиевского заговора против меня, в котором участвуют мотоциклисты и мертвые гангстеры.

— Это не значит, что мне следует прекратить слежку, — сказал серб, упорно не желая соглашаться с доводами босса.

— Но и нет причин ее продолжать. — Тадеуш осушил стакан и повернулся лицом к Кразичу. — Кстати, деньги бери не из моего кошелька, идет?

В его голосе звучала неприкрытая ирония.

Понимая, что проиграл, Кразич встал.

— Не забывайте оглядываться, босс, — устало заметил он, взял пиджак и пошел прочь.

*

Акуленок приходил в бешенство от мысли, что коллеги на работе не принимают его всерьез. Многие мужчины в отделе ясно давали ему понять, что презирают его. Одна Петра, ради которой он прошел бы босиком по горящим углям, покровительствовала ему, однако временами это мучило его хуже презрения. Он был без ума от счастья, когда его перевели в уголовный розыск, а обернулось это совсем не таким удовольствием, как он рассчитывал. Ему постоянно приходилось заниматься всякой ерундой, то есть тем, что все остальные считали недостойным себя. Акуленок достаточно разбирался в психологии, чтобы понимать: дело не в нем, а в том, что группа, которая хочет функционировать эффективно, должна иметь своего «мальчика для битья». Жаль лишь, что этим мальчиком оказался он.

Ему очень хотелось поймать удачу за хвост, чтобы завоевать расположение остальных. Однако такого не могло произойти, пока он был на побегушках. Взять, к примеру, последнее поручение Петры. Каким образом он должен найти человека, которому Дарко Кразич мог бы доверить ребенка? Он проверил всех, кто работал с Кразичем, однако никому из них и собаку-то не доверишь, если приспичило пописать, не то что ребенка. Потом Акуленку пришло в голову поискать родственников Кразича. Он знал, что на Балканах, как в Италии, в первую очередь доверяют родственникам.

Ему показалось, что он целую жизнь читает документы в поисках кровных родичей Кразича. Иммиграционные списки, налоговые ведомости, регистрация недвижимости — все было попусту. Тогда он обратился в полицейские участки за информацией. Отработав Берлин и его окрестности, Акуленок занялся Бранденбургом.

Вычеркнув последний номер в списке, он набрал следующий — полицейского участка на северной окраине Ораниенбурга, недалеко от бывшего концентрационного лагеря Заксенхаузен. Когда ему ответили, он сразу же заговорил о деле:

— Я звоню из криминальной разведки Берлина. Я знаю, это непросто, но мне надо найти кого-нибудь из родственников серба, которым мы тут занимаемся. Его зовут Дарко Кразич.

— Подождите, я соединю вас с кем-нибудь, кто в курсе.

После довольно долгого молчания в трубке вновь послышался голос.

— Детектив Шуманн, — произнес голос. Его владелец говорил так, словно рот у него был набит печеньем.

Акуленок повторил все слово в слово, стараясь не обращать внимания на чавканье человека на другом конце провода.

— Вы имеете в виду Радо и его дядю, так? — таинственно переспросил Шуманн. — Или кузена? Кто их разберет, этих сербов.

— Вы знаете тех, о ком я говорю? — не веря собственным ушам, переспросил Акуленок.

— Конечно же, знаю. В мои обязанности входит знать, кто есть кто на моей территории, разве не так?

— А кто такой этот Радо?

— Радован Матич. Преступник четвертого разряда, мерзавец первой лиги. Я взял его около четырех лет назад, когда он был еще подростком, за хранение героина с намерением сбыта. Ну, обычная история. Потом он слинял в Берлин. Сейчас его тут не видно.

— Он племянник Дарко Кразича? — Акуленок изо всех сил старался не выдать своего волнения.

— Кажется, его старик и Дарко — двоюродные братья.

— А его отец все еще живет в Ораниенбурге?

— Аркадий? Да. У него домик в шести милях отсюда. Кажется, он разводит свиней. Неплохой парень. Ни в чем не замешан. Слышал, избил он Радо до полусмерти после его ареста.

— А у этого Аркадия Матича есть маленькие дети?

— Кажется, только взрослая дочь. Но она не живет с ним.

— Скажите точно, где его ферма.

— Вам адрес или как ее найти?

— И то и другое, если не возражаете.

Акуленок распознал подобострастие в своем голосе, но сейчас ему было наплевать. Он мог и на колени встать. Его интересовала лишь информация.