Последний соблазн

Плеш ответила ей холодным взглядом:

— А мне казалось, что такому амбициозному человеку, как ты, это придется по вкусу.

Петра сжала пальцы в кулаки:

— Признаю, я хотела арестовать Радецкого. Однако без риска для чужой операции и чьей-то еще жизни.

— Наша операция не поставит под угрозу жизнь Джордан. Зато жизнь Тани Кребс на волоске. Тебе же известно, что Кразич мог отдать распоряжение умертвить ребенка, если что-нибудь случится с ним и Радецким.

— И зачем же ему это надо? — не сдержалась Петра. — Если их арестуют, им тем более понадобится страховка. Ты просто хватаешься за что угодно, чтобы оправдать свои действия.

Плеш ударила ладонью по столу:

— Хватит! Вы забываетесь, Беккер. Пока еще я начальница. Если хотите тут оставаться, постарайтесь не переходить границы и отличать дискуссию от неповиновения.

Петра взяла себя в руки. Если она даст волю гневу, это ничего не изменит.

— Слушаюсь, мэм, — выдавила она из себя.

Они в упор смотрели друг на друга. Когда Плеш заговорила вновь, ей каким-то чудом удалось вновь явить доброжелательность:

— Насколько я поняла, ты хочешь участвовать в операции?

— Да, мэм,

— Вот и хорошо. Я уже вызвала спецподразделение, которое займет ферму. Ты будешь осуществлять координацию действий. Еще я хочу, чтобы ты навестила Кребс и рассказала ей обо всем. Нам надо, чтобы она была на нашей стороне, и, полагаю, именно ты сможешь ее убедить. Итак, пообщайся со спецподразделением, а потом поезжай в тюрьму. Как раз сейчас ее переводят в лазаретный флигель.

— Слушаюсь, мэм.

Петра повернулась на каблуках и направилась к двери.

— Петра, — остановила ее Плеш.

— Да? — вновь глядя в лицо начальницы, переспросила Петра.

— Поверь мне, так лучше всего.

Во взгляде, которым Петра одарила Плеш, можно было прочитать, что она не верит ни единому ее слову. Однако она сказала:

— Если вы так считаете, мэм.

И она ушла.

Спустя пять минут Акуленок нашел ее стоящей под проливным дождем на автомобильной стоянке. В руке у нее был кирпич, которым она колотила в стену. Ему хватило здравого смысла промолчать, и в конце концов, устав, Петра бросила кирпич. Они стояли друг против друга, и струи дождя стекали по их лицам.

— Все путем, Акуленок.

— Точно?

— Не точно, так будет точно, — сказала Петра и обняла Акуленка за плечи, после чего они пошли обратно в полицейский участок.

*

«Мерседес», который вел Кразич, красиво вырулил на крайнюю полосу автобана.

— Чертова погода, — пробурчал он, глядя, как дворники сражаются с брызгами из-под колес огромной фуры, которую они обгоняли. Вокруг все было туманно-зеленым, смазанным, расплывшимся, с дождевыми полосами.

— Как говорила моя бабушка, не можешь вылечить, научись терпеть, — отозвался Тадеуш, не отрываясь от охотничьего журнала.

— Отлично. Но держу пари, ей не приходилось ехать в чертов Кёльн под проливным дождем, потому что баржа с героином застряла на реке из-за половодья, — огрызнулся Кразич.

— Ладно тебе, Дарко, всего лишь некоторое неудобство. Посмотри на это дело с другой стороны: полицейские любят такую погоду не больше нашего. Значит, мы пока в безопасности.

Кразич пробормотал что-то, словно возражая:

— Надеюсь, мы будем в такой же безопасности, когда поедем в Роттердам.

— А почему бы не полететь на самолете? У нас ведь ничего подозрительного при себе не будет.

— Не люблю самолеты, — сказал Кразич. — Надо предъявлять паспорт, оставлять следы.

— Ладно, а как насчет поезда? В поезде удобнее, чем в машине.

— Слишком много народу вертится кругом. Не поговоришь. Слишком много любопытных старух едет к своим внукам.

— Господи, ну и настроение у тебя сегодня. В чем дело?

Кразич не знал, стоит ли говорить Тадеушу о Кэролин Джексон и Энтони Хилле. Лучше подождать, пока появится новая информация, решил он. Трудно найти невинное объяснение тому, что он видел накануне, однако, если учесть отношение босса к таинственной женщине, стоит хорошенько вооружиться, прежде чем ее в чем-то обвинять.

— Просто терпеть не могу дождь, — сказал Кразич.

Некоторое время оба молчали. Тадеуш вновь занялся своим журналом. Когда прошло три часа, то есть они одолели примерно две трети пути, зазвонил телефон Кразича. Он полез в карман и вытащил трубку, а Тадеуш тем временем ворчал, что его помощнику пора бы научиться пользоваться гарнитурой.