Последний соблазн

— Отлично. Едем на телевидение. Но забудь о проклятом Хилле.

— Ни за что. Он умрет.

— Тадзио, он все равно умрет. Я связал его, как рождественскую посылку, и во рту у него его собственные трусы. К тому же он голый и у него переломаны кости. Никто не знает, где он находится. Он будет умирать медленно и мучительно.

Тадеуш покачал головой:

— Этого недостаточно. Я хочу видеть, как он умрет. У него не должно быть ни единого шанса.

— А ее ты убил? — наконец-то осмелился спросить Кразич.

Тадеуш отвернулся к окошку:

— Нет. Поэтому я должен убить его. Пусть она живет, потеряв человека, которого любит и который ничем этого не заслужил. Не волнуйся, Дарко. Она никого не наведет на нас. Она связана, как цыпленок.

Кразич решил, что не стоит ничего говорить. Тадзио был невменяем, а когда он в таком состоянии, лучше с ним не спорить. Это он отлично запомнил с того времени, когда умерла Катерина.

Единственное, что он мог сделать, это попытаться свести к минимуму риск.

— Ладно, — отозвался он. — Только давай быстро и чисто. Я хочу к полуночи быть в дороге.

— Да не беспокойся ты, так и будет.

Кразич затормозил, подъехав к парковке около телестудии. Он искренне надеялся, что слышит не последние слова босса.

*

В конце Кэрол сделала вид, будто потеряла сознание. Это было нетрудно, потому что оно держалось буквально на ниточке. Кэрол слышала, как Радецкий ходит по спальне, одевается, потом идет в коридор и, слава богу, хлопает дверью.

Только тут она дала волю слезам. Горячие, тяжелые, они катились по вискам, смешивались с потом, проникали в волосы, и они липли к голове. Все-таки она не дала ему насладиться видом своих слез. Это была крошечная победа, но она не позволила Кэрол почувствовать себя полностью сломленной.

Но и не то чтобы ей от этого было хорошо. Войдя в нее, Радецкий как будто ее опустошил. Помогла физическая боль. На ней можно было сфокусировать внимание. Ее несчастное, опоганенное тело помогло ей сохранить относительную ясность в мыслях.

Несмотря на смятение, горе и всепоглощающее унижение, Кэрол понимала, что не имеет права лежать и длить свои страдания. Радецкий собирается убить Тони. Наверное, уже слишком поздно спасать его, но попытаться следовало.

Первым делом Кэрол попробовала растянуть путы на руках. Это было бесполезно. Чем бы он ни связал ее, она ничего не могла поделать. Тогда она попыталась освободить ноги, но быстро поняла, что это тоже бесполезно. Кэрол едва не разрыдалась от бессилия. Однако взяла себя в руки, потому что время было не на ее стороне.

Упершись пятками в кровать, она поморщилась из-за вновь накатившей на нее волны боли, которая поднималась из живота и пронизывала все тело. Понемногу, дюйм за дюймом, она приблизилась к изножию кровати. Потом спустила ноги на пол. Когда она пыталась сесть, все ее тело воспротивилось этому. Она стала задыхаться.

Потом Кэрол, принимая все доступные ей меры предосторожности, попыталась встать. Во время первой попытки у нее подогнулись колени, и она упала на кровать. К горлу поднялась желчь, и она выплюнула ее прямо себе на грудь. Вторая попытка оказалась удачной. Кэрол раскачивалась, как тростник на ветру, но все же стояла.

Стоять-то она стояла, но что дальше? Прыгать со связанными ногами было все равно что висеть на потолке со связанными руками. Что же делать? И Кэрол решила перекатываться с боку на бок. Едва не плача от боли, она вновь повалилась на пол. Перекатываясь и ползя, она добралась до гостиной, по пути ударившись обо все косяки. Телефон на столе, казалось, был невозможно далеко, но она знала, что должна одолеть разделявшее их расстояние. Держалась она исключительно на мысли, что жизнь Тони зависит от того, насколько сильной она окажется. Она не могла жалеть себя, ведь в опасности был Тони.

Почти теряя от боли сознание, Кэрол все же добралась до стола. Она проползла вокруг, чтобы ухватиться за шнур зубами, потом сильно дернула головой, и телефон, стукнув ее, упал примерно в футе от ее головы. Сквозь слезы Кэрол смотрела на кнопки. Конечно же, она еще в «прошлой» жизни запомнила номер мобильного телефона Петры и теперь молилась, чтобы он не выпал из ее памяти.

Кэрол подбородком нажимала на одну кнопку за другой, боясь, что делает это слишком медленно и телефон отключится, прежде чем она дойдет до конца. Потом она повернулась так, чтобы прижаться ухом к трубке. Слава богу, послышались гудки. Вдруг они оборвались, и заработал автоответчик. Кэрол услышала веселый, торопливый говорок Петры, произнесший пару фраз по-немецки. Потом еще один гудок.