Чувство льда

А этот Антон Тодоров… Такой славный, спокойный. Работает у Наны и, в конечном итоге, у Саши. Он – свой. И ему можно доверять, иначе Нана не поручила бы ему это задание.

– Хорошо, – со вздохом произнесла она, – я вам расскажу. Только будьте готовы к тому, что это длинная история.

Москва, 1969–1975 годы

– Надо мяса достать для кулебяки… В магазине одна курятина…

Тамара Леонидовна произнесла это, наверное, уже в сотый раз одним и тем же ровным голосом, в котором не осталось ничего, ни страдания, ни печали, ни ужаса. Знаменитая актриса сидела на диване, в черном платье, с черным платком на голове, раскачивалась из стороны в сторону и монотонно повторяла одни и те же слова про мясо, которое непременно нужно достать, чтобы испечь кулебяку к поминальному столу. И каждый раз, услышав страшный своей пустотой голос матери, Люба чувствовала, как внутри сжимается все туже и туже холодная пружина, готовая распрямиться и выстрелить жутким криком, не криком даже – воем, безумным и диким, отчаянным и безнадежным. Надя умерла.

И вместо нее остались два мальчика, которым еще даже не дали имен. У Надюши были низкие показатели уровня тромбоцитов, и при рождении близнецов, сопровождавшемся разрывом матки, она скончалась от обильного кровотечения. Похороны завтра, а сегодня впавшая в прострацию Тамара Леонидовна безуспешно пыталась как-то собрать себя, сосредоточить на насущных заботах: кладбище, могила, венки, поминки. Отец, Григорий Васильевич, слег с сердечным приступом, и Люба оказалась единственной, кто более или менее ориентировался в окружающей действительности. С утра она съездила в морг, отвезла одежду, в которой Надюшу положат в гроб, со всеми договорилась, рассовала мятые рубли санитарам, которые будут «готовить» тело, и – заранее – грузчикам, выносящим гроб и устанавливающим его в машину, чтобы завтра уже этим не заниматься и об этом не думать. Господи, ну почему, зачем мама затеяла всю эту возню с Юрцевичем, с тем чтобы его посадить, не дать ему жениться на Наде! Пусть бы женился, черт с ним, и сейчас в семье был бы мужчина, который занимался бы всем тем, чем вынуждена заниматься Люба. А может быть, и не пришлось бы ему этим заниматься, может быть, все сложилось бы иначе и Надя была бы сейчас жива.

Дом полон людей, пришли мамины и Надины подруги, все хотят помочь, поддержать, утешить, но отчего-то всем кажется, что в поддержке и утешении нуждаются только отец и мама, а на Любу внимания не обращают. К слову сказать, нет здесь ни одного человека, который пришел бы сюда ради нее, Любы, чтобы побыть в тяжелую минуту рядом с ней. Нет у нее близких подруг, так только, приятельницы и коллеги по работе в школе. Когда она пришла к директору написать заявление об отпуске по семейным обстоятельствам на три дня, пришлось, конечно, объяснить, что это за обстоятельства, а то подумают еще бог знает что… На три дня в отпуск просятся, когда аборты делают и не хотят светить больничными листами. Очень ей нужно, чтобы про нее подумали, будто она… Ну вот, сказала про Надю, ей, конечно, посочувствовали, даже материальную помощь предложили выписать – целых десять рублей, но от помощи Люба отказалась, семья состоятельная, не бедствуют. Информация разлетелась по школе со скоростью ветра, Люба от кабинета директора до выхода дойти не успела, а уже человек пять как минимум при встрече с ней горестно кивали головами и выражали соболезнование. Но домой к ней никто не пришел.

А может, оно и к лучшему. Никто не мешает, ни с кем разговаривать не надо, можно спокойно заняться своими делами. Проверить черный костюм отца, почистить, отгладить, приготовить темную сорочку и подходящий галстук. Подобрать черную одежду для себя, тоже отгладить. Найти черный платок или шарф, где-то был, кажется. Пойти на кухню, разобраться с посудой, посчитать количество тарелок, вилок, ножей, рюмок и прочих емкостей, приготовить скатерти. Вся семья завтра с утра поедет на похороны, дома останутся мамины подруги, будут готовить поминальный стол, и надо оставить им хозяйство в полном порядке, чтобы все было и всего хватило.

Из комнаты донеслись рыдания матери и голоса хлопочущих вокруг нее женщин, и Люба вдруг почувствовала себя страшно одинокой. Схватив легкий плащик и кошелек с деньгами, она сунула в карман сетку-авоську и выскочила из дома. Надо и вправду мяса поискать, раз мама так хочет. Наверное, так полагается, чтобы были кулебяки с мясом, она сама точно не знает.