Ну, ребята, вы попали

Скуратов расхаживает по комнате, рассматривает безделушки на пол ках, берет, вертит в руках.

Скуратов: Это кто покупал?

Ольга (из кухни): Ты о чем?

Скуратов: О вазочке с дурацкими цветочками.

Ольга: Емелин, кто ж еще! Привез из Греции.

Скуратов: Надо убрать подальше это безобразие. Никакого вкуса!

Дух: Чего это «никакого вкуса»? А мне нравится. Красивенькая такая вазочка, и цветочки симпатичные.

Скуратов убирает вазочку подальше, в глубину полки.

Дух: Э, э, ты что делаешь? А ну поставь на место! Я кому сказал! Ты что в моем доме хозяйничаешь? Я еще не умер, а ты, понимаешь, тут свои порядки наводишь. Может, еще и не умру…

Скуратов: Лёля!

Ольга: Что, Санечка?

Скуратов: Слушай, у Емелина был золотой зажим для денег, такой массивный, с ониксом. Не знаешь, где он?

Дух: Где-где… Спрятан, вот где! Ты гляди, он уже на мои вещи пасть раззявил! Ничего у тебя не выйдет, друг Сашко, я свои вещи хорошо прячу, даже Ольга не знает, где что лежит.

Ольга: Зажим? Посмотри в ящике в комоде. Средний ящик, где его носки лежат. Он все свои цацки в носки прячет.

Дух: Вот сука! Докопалась!

Скуратов выдвигает ящик комода, выбрасывает из него кучу носков и носовых платков, достает пакетик.

Дух: Э, алё, ты поаккуратней, не на обыске! Привычки-то свои милицейские забудь, ты в приличном доме все-таки. Чё ты все вывалил на пол, чё вывалил? Давай собирай все обратно, мент поганый!

Скуратов (рассматривая зажим) : Я возьму его себе, ладно?

Ольга: Конечно, Санечка, бери. Мне он все равно не нужен, он же мужской.

Дух: Как это «бери»? Как это «ей не нужен»? А мне? Я что, уже не в счет, получается? А ну положь на место! И носки все с пола собери! Хам трамвайный! А?… Что?… Не слышит?… Ну да, ну да, я понимаю, что он меня не слышит, но молчать не могу! Понимаешь, красавица? Не могу молчать, когда такое на моих глазах творится! Это же чистое нарушение прав человека! Частная собственность — это святое. Я еще жив, а они уже мое имущество делят… ну ладно, ладно, не кипятись, уж и поговорить нельзя, тоже мне, строгая какая нашлась. Сама же говоришь, что они меня не слышат… Ты?… ТЫ слышишь?… Неприятно?… Ничего, перебьешься, потерпишь. Ладно, сгинь, не мешай, не отвлекай меня, Сашка еще в какой-то ящик полез, как бы не спер чего-нибудь, пока Ольга на кухне.

Скуратов открывает дверцу бара в мебельной стенке, достает бутылку дорогого коньяку, пачку сигарет и зажигалку.

Скуратов: Хороший коньячок, сейчас и выпьем по радостному поводу. А это что? Зажигалка, зажигалочка. Славненькая. Пригодится. А сигареты — дрянь, я такие не курю.

Скуратов кладет зажигалку себе в карман, сигареты бросает в бар и закрывает дверцу. Смотрит на разбросанные по полу носки и платки, ногой запихивает их под мебельную стенку.

Дух: Как это «дрянь»? Что значит «дрянь», я тебя спрашиваю? Да я эти сигареты в пятизвездочном отеле покупал, в Лондоне, двадцать пять долларов пачка! Понимал бы что-нибудь в хороших вещах, ублюдок! А зажигалку зачем в карман сунул, ворье недоделанное? Вот я оживу, вот уж я тебе все припомню. Друг называется!

Скуратов: Ну где твоя Наталья? Сколько можно ехать?

Ольга: Потерпи, сейчас она появится. Саня, на каком кладбище место будем покупать?

Дух: Вот-вот, это интересно, давайте обсудим, где вы будете меня хоронить.

Скуратов: Да на каком скажешь, на том и купим. Связи есть, деньги есть. А ты на каком хочешь? Небось, на Ваганьковском?

Дух: А что? Хорошо бы. Ольга наверняка хочет на Ваганьковском. Престижно… И лежать приятно, в хорошей-то компании чего ж не полежать. Да и в центре, Ольге ездить будет удобно, за могилкой ухаживать.

Ольга: Не угадал.

Дух: То есть как это он не угадал? Выходит, и я не угадал? А где же тогда? Неужели на Новодевичьем?

Скуратов: Неужели на Новодевичьем?

Ольга: Да ты с ума сошел! Буду я еще деньги на это тратить! Купим место где-нибудь подальше, на окраине. Там и подешевле, и попроще. Все равно я туда часто ездить не собираюсь.