Пропавший герой

- Ты наша спасительная соломинка, как всегда. — Волчица подняла губу, будто только что сказала умную шутку. — Не провались, сын Юпитера.

Глава 14

Джейсон проснулся от раската грома.

Затем он вспомнил, где он был. В Первом домике всегда был гром. Над его кроватью потолок был украшен бело-голубой мозаикой, как облачное небо. Облачные плитки пересекали потолок, изменяясь от белого к черному. В комнате грохотал гром, и золотые облака сверкали молниями. Кроме раскладушки, которую ему принесли другие жители лагеря, здесь не было постоянной мебели — ни стульев, ни столов, ни комодов.

На сколько Джейсон мог знать, здесь даже не было ванной. В стенах были ниши, которые были заполнены бронзовыми жаровнями или золотыми статуями орлов на мраморных пьедесталах. В центре комнаты, высотой в двадцать футов, стояла цветная статуя Зевса с щитом на боку и с поднятой молнией, готовый поразить кого-то.

Джейсон смотрел на статую, ища что-нибудь общее между ним и богом неба.

Черные волосы? Нет. Сердитое выражение лица? Ну, возможно. Борода? Нет, спасибо.

В его одеждах и сандалиях, Зевс был похож на реального любителя реально сердитого хиппи.

Да, Первый домик. Большая честь, — говорили ему другие обитатели лагеря. Конечно, если вам нравится спать в холодном храме с хиппи-Зевсом, хмурящимся на вас всю ночь.

Джейсон встал и потер шею.

Все его тело было одеревеневшим от плохого сна и вызова молнии. Этот маленький фокус прошлой ночью не был столь легким, как он хотел показать. Он почти заставил его упасть в обморок.

Рядом с раскладушкой лежала новая одежда — джинсы, кроссовки и оранжевая футболка лагеря полукровок. Ему определенно нужно было переодеться, но глядя на свою порванную фиолетовую рубашку, он не хотел меняться. Он чувствовал, что что-то не так, одевая лагерную футболку. Он все еще не мог поверить, что принадлежит этому месту, несмотря на все то, что ему сказали.

Он вспоминал свой сон, надеясь, что вспомнит что-нибудь о Лупе или о том, что разрушило дом в секвойях. Он знал, что бывал там ранее. Волчица была реальна. Но его голова начинала болеть, когда он попытался вспомнить что-нибудь. Татуировка на его плече будто горела.

Если бы он смог найти те руины, то нашел бы свое прошлое.

Что бы там не росло из земли, похожее на каменный росток, Джейсон должен был остановить это.

Он посмотрел на хиппи-Зевса.

- Ты мог бы помочь.

Статуя ничего не ответила.

- Спасибо, папаша, — пробормотал Джейсон. Он переоделся и посмотрел на свое отражение в щите Зевса. Его лицо странно расплывалось в металле, как будто он растворялся в бассейне с золотом.

Определенно, он не выглядел так же хорошо, как Пайпер после вчерашнего преображения. Джейсон еще не уверен насчет того, что он чувствует по этому поводу. Он был идиотом, объявив у всех на глазах, что она была сногсшибательна. Не то что бы раньше с ней было что-то не так. Конечно, она выглядела великолепно, после того, как Афродита благословила ее, но она тоже не была похожа на саму себя, ее не устраивило внимание.

Джейсон почувствовал себя не достойным ее.

Возможно это сумасшествие, учитывая, что она только что была утверждена богиней и стала самой великолепной девушкой в лагере.

Все начали подлизываться к ней, говорить какой удивительной она стала и как очевидно было, что именно она — одна из тех, кто отправится в поиск, но это внимание ничто, по сравнению с тем, кем она является.

Новое платье, новый макияж, светящаяся розовая аура, и БУМ! — внезапно люди полюбили ее.

Джейсон почувствовал, как он понял это. Прошлой ночью, когда он вызвал молнию, реакция жителей лагеря показалась ему знакомой. Он был уверен, что в течение длительного времени имел дело с людьми, глядящими на него с благоговением только потому, потому что он сын Зевса, относясь к нему особенно, но это не имело ничего общего с ним. Никто не заботился о нем, лишь его большой жуткий папа стоял за ним с раскатами грома на краю света, как бы говоря, что бы ты уважал этого ребенка, или получишь разряд тока!

После лагерного костра, когда все люди начали возвращаться в свои домики, Джейсон подошел к Пайпер и формально спросил, пойдет ли она с ним в поиск. Она все еще была в шоке, но кивнула, потирая руки — должно быть холодно в платье без рукавов.

- Афродита взяла мою горнолыжную куртку, — пробормотала она. — Меня ограбила собственная мама.