Чему не бывать, тому не бывать

— Ты, конечно, удивлен, что мы держим тебя здесь так долго, — обескураживающе мягко сказал полицейский, указывая на стул. — Это я хорошо понимаю. Но ты же знаешь, когда нам чем-нибудь не нравятся хулиганы, которые тут сидят, мы много о чем можем договориться с дежурным судьей. Я однажды работал с одним маленьким говнюком. — Он громко рассмеялся, закрыл за собой дверь и уселся на стул, который едва выдерживал его вес. — Ничем не лучше тебя. Задержал его с тремя граммами гашиша в кармане. Тремя граммами, заметь. Он сидел здесь четырнадцать дней. На заднем дворе. Мы не могли найти ему места в обычной тюрьме. Он сидел четырнадцать дней. За три грамма! Просто потому, что он не понимал... — Он внезапно наклонился вперед и улыбнулся. Зубы были ровные и удивительно белые. — ...Что на самом деле я отличный парень.

Ульрик сглотнул.

— Просто отличный, — повторил полицейский. — Сейчас я твой лучший в мире друг. Поэтому я расстраиваюсь, когда ты не хочешь со мной говорить. — Он провел рукой по макушке с печальным выражением лица. — Не хочешь отвечать на мои вопросы и так далее.

Ульрик нащупал на рукаве свитера вытянутую нитку, намотал ее на палец и пытался затолкать обратно между двумя спущенными петлями.

— Твой адвокат наверняка наобещал тебе златые горы, — продолжал полицейский. — Они все такие, сам знаешь. Для нее ты только один из многих. Маленький кусок дерьма. У нее есть другие проблемы, кроме...

— Я хочу нового адвоката, — громко сказал Ульрик и отодвинулся от полицейского подальше к стене. — Я хочу Тора Эдвина Стаффа.

Полицейский снова засмеялся.

— Тор Эрлинг Стафф, — исправил он и широко улыбнулся. — Я боюсь, что у него есть дела поинтереснее. Но послушай, чего я скажу... — Он наклонился еще больше, он почти лежал на столе. Ульрик чувствовал его дыхание: чеснок и лежалый табак. Он прижал голову к стене и вцепился в крышку стола. — Ты, конечно, хочешь узнать, почему я тебя здесь держу. — Полицейский казался таким дружелюбным. — И я это прекрасно понимаю. Ты никого не убил. Но я должен тебе кое-что рассказать. Дело в том, что я называю... мелкой экологией преступности.

Полицейский выпрямился. Он казался удивленным, как будто сам толком не понимал, что только что сказал. Ульрик опустил передние ножки стула на пол и снова решился вдохнуть.

— Хорошее выражение, — сказал позабавленный полицейский. — Мелкая экология преступности. Это я только что придумал. Ну, знаешь, все со всем связано. В природе, я имею в виду. — Он неопределенно махнул своим огромным кулаком в сторону стены, как будто дикая природа начиналась там, за гипсокартонной перегородкой. — Если мошек много, у птиц будет достаточно еды. Если у птиц достаточно еды, они откладывают яйца. Яйца едят змеи и хорьки. Если хорьков много, это хорошо для мехового бизнеса. Если в меховом бизнесе все хорошо... ой, они же сами разводят этих самых хорьков? Или это норки?

Он задержал на Ульрике задумчивый взгляд. Голубой глаз был почти закрыт, карий немного косил. Потом он пожал плечами и покачал головой.

— Ну, ты понял мысль, — заключил он. — Все со всем связано. В криминальном мире то же самое. Самый ничтожный маленький говнюк-торчок связан с худшим грабителем банка, с самым жестоким убийцей. Или, лучше сказать... Действия связаны между собой. Это сеть, понимаешь? — Он скрючился, приподнял локти и растопырил пальцы в воздухе так, как будто играл в привидение с маленьким ребенком. — Невероятно мелкая сеть... чертовщины, — прошептал он. — Ты покупаешь наркотики. Кто-то должен их сюда привозить. Этот кто-то становится богатым. Жадным. Крадет. Убивает, если нужно. Продает наркотики. Молодые становятся зависимыми. Грабят старушек на улицах. — Он по-прежнему играл в большого краба. Пальцы шевелились у Ульрика перед глазами. Ногти были обкусаны до крови.

Он совершенно сумасшедший, подумал Ульрик. Знает ли кто-нибудь, что я здесь? Он закрыл дверь!

— И вот мы и подошли, — сказал полицейский нормальным голосом, — к причинам того, почему я давно не выпустил такую маленькую вошь, как ты, обратно в мир, после того как получил твои личные данные в прошлую субботу. Понимаешь теперь?

Ульрик не собирался отвечать. Это было очевидной тратой времени.

— Потому что как только всплыло имя Тронда Арнесена, твое дело о хранении наркотиков плавно перешло в дело об убийстве, — продолжил полицейский. — Потому что всё... — Он замолчал и сделал вращательное движение правой рукой.