Таня Гроттер и Локон Афродиты

– А другого названия у нее что, нет? – осторожно спросила Таня.

– Нет. Лопухоиды ничего о ней не знают. Она появляется на небе раз в четыреста двенадцать лет и всего на одну ночь – эту самую. В остальное время ее затмевает свет тех звезд, что находятся ближе к нам.

– Бедная! – сказала Таня, жалея свою звезду.

– Эта звезда – как ты. Ты тоже бываешь видна очень редко. Чаще тебя затеняют более броские, более громкие, более уверенные… Но они не ты. Они гораздо скучнее и бледнее тебя. Просто они находятся гораздо ближе к тем, кто смотрит… И опять же, поддельный и ограненный бриллиант всегда ярче настоящего, но неограненного. Но наступает момент, другие звезды расступаются, и появляется она, блестящая и яркая звезда Татьяны Гроттер!

Таня ощутила, как у нее перехватывает дыхание. Никто никогда не понимал ее так, как этот некромаг. Ни восторженно-практический Пуппер, в глазах которого так и стояли нолики чековой книжки и который даже на стул садился будто назло своей тете, ни Ванька, требовавший, чтобы она ходила в пыльном свитере и джинсах. Бейбарсов же, лишь недавно появившийся в Тибидохсе, понимал ее так, словно читал по книге.

– Значит, ты меня любишь? И когда же ты меня полюбил? Когда прилетел в Тибидохс и бросил к моим ногам ту черную розу? – спросила Таня, не выдерживая искушения узнать.

Бейбарсов покачал головой.

– Нет, не тогда. Гораздо раньше. Я люблю тебя почти три года. А еще точнее – тысячу семь дней. С такой же легкостью я могу перевести эти дни в часы или в секунды! – сказал он, даже не задумываясь.

– Странная у тебя арифметика. Тогда тебя не было еще в Тибидохсе, – сказала Таня.

– Иногда, чтобы любить, не следует быть близко. Иногда лучше быть далеко, – таинственно ответил Бейбарсов.

– Но ты не видел меня!

– Ты уверена? Если ты не видела меня, это еще не означает, что я не видел тебя, – усмехнулся Бейбарсов.

Таня уловила в его словах странную уверенность. Нет, это был не блеф. За словами Глеба определенно что-то стояло.

Почувствовав, что у Тани закружилась голова и момент наступил выгодный, Глеб шагнул к ней и протянул бокал с кровью вепря.

– Пей, и мы будем вместе всегда! Кровь вепря скрепит то, что должна!.. – приказал он.

Не задумываясь, слушая лишь биение своего сердца, Таня послушно поднесла бокал к губам и… внезапно вскрикнула. Перстень Феофила Гроттера отрезвляюще обжег ей палец. Таня разжала руку. Кровь вепря забрызгала Тане ноги.

– Asinus gloriosus! Asinus manebis in saecula saeculorum! ^[6] – с досадой проворчал Феофил Гроттер. Деду определенно не нравилось, как нагло и уверенно этот некромаг охотился за его внучкой.

– И конечно, звезду Тани Гроттер может увидеть только Глеб Бейбарсов! Остальные слишком близоруки, не так ли? – поинтересовалась Таня.

Бейбарсов посмотрел на осколки бокала и поднял глаза на Таню. При лунном свете его глаза казались бархатными и обволакивающими, как у кота. В каждом зрачке плескалась красная тревожащая искра.

– Мне неинтересны остальные. Есть лишь ты и я! Весь остальной мир только мешает и разлучает нас. И поэтому с этой самой минуты остального мира не существует! Я запрещаю ему вторгаться в наши дела! – сказал он.

Бейбарсов вскинул голову к звездам и поднял руку ладонью вверх.

– Сила пустоты! Сила мрака! Сила смерти, повинуйтесь мне! Никто не уйдет с крыши! – крикнул он и резко сжал ладонь.

Тяжелый люк, ведущий на крышу, захлопнулся. Поперек люка легли приваренные железные полосы.

– Теперь нам не будут мешать, – удовлетворенно сказал Глеб.

Таня попятилась.

– Зачем ты это сделал? – с тревогой спросила она.

Теперь она уже почти боялась Бейбарсова. Призывая силы мрака, этот юноша-некромаг играл в опасные игры.

– Не бойся! Я не сделаю тебе ничего плохого. Одна твоя слеза дороже всей моей жизни. Я выпью кровь вепря один! – улыбаясь, произнес Бейбарсов.

– Пей на здоровье. Многие лопухоиды тоже пьют одни и не делают из этого трагедии, – сказала Таня.

– Это другое. Тот, кто выпьет кровь вепря в одиночестве, умрет от неразделенной любви. Это будет долгая и мучительная смерть. Именно поэтому я не буду ждать ее. Я выпью кровь вепря и прыгну вниз, в пустоту, с твоим именем на устах. Если сильно оттолкнуться, пролетишь мимо крыши и помчишься вниз, вниз, к свободе. И пусть камни узнают мою любовь! Я погасну, как та черная свеча, которая только притворялась светлой!..

Прежде чем Таня успела усомниться в его словах, Бейбарсов зажал бутылку под мышкой, забрался на вершину декоративного шпиля и там, на шаре, встал во весь рост, с трудом сохраняя равновесие. Его смуглое лицо было обращено к луне.

---

6 Хвастливый осел! Ты останешься ослом на веки веков (лат. ).