Таня Гроттер и Локон Афродиты

– Чего ты тут зудишь? Я оглох! – капризно сказал Жора.

– Позови Ваньку!

Жикин, кривляясь, поднес руку ко лбу.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! Мчуся уже! Разрешите лететь?

– Его что, в номере нет? Зачем ты вообще берешь его зудильник?

– Не переношу громких звуков. Особенно когда звонят не мне, – сказал Жикин и отсоединился.

Таня накинула плащ, заколола еще не просохшие волосы и выскользнула из комнаты. Прикованный в коридоре оборотень дружелюбно зазвенел цепью и заявил, что его скоро освободят, потому что шерсть на носу почти пропала.

– Когда я совсем выздоровлю, поиграем в Красную Шапочку? – предложил он, пуская клейкие пузыристые слюни.

– Обязательно, – сказала Таня, чтобы

не расстраивать больного.

Дождь все моросил. Привязчивый, противный. Кажется, он имел намерение зарядить на весь следующий день.

Вскоре Таня была в главном общежитском корпусе Магфорда. Впервые. И нельзя сказать, чтобы он ее впечатлил. Все было очень чисто, очень функционально, очень просторно и… как-то совсем никак. Для пятизвездочного отеля это было бы в самый раз, а вот от школы волшебства смутно хотелось чего-то большего.

Впрочем, ожидания тем и интересны, что пример никогда не сходится с ответом.

В поисках комнаты, где жил Ванька, Таня обратилась к сидящему за конторкой эльфу. Эльф ничего не ответил, продолжая меланхолично жевать. Таня задала вопрос повторно. Эльф сердито посмотрел на нее и на мгновение приоткрыл рот. Таня заметила в зубах у него носок. Поняв, что у него стирка, Таня не стала ему мешать.

Надеясь встретить кого-нибудь знакомого, она стала подниматься по лестнице. Пролета через два она услышала шум, пошла на голоса и увидела небольшую толпу, человек в восемь-десять. Оглядываясь на белеющие в полумраке лица, Таня потянулась было к двери, но кто-то энергично оттащил ее за локоть.

– Спокуха, это я!.. Не ходи туда! Сюда ходи! – услышала она голос Гробыни.

– Привет! Почему не ходи?

– Пипенция наша буянит! – сказала Гробыня.

– А я не слышу.

– Сейчас все услышишь. Ложись! – распорядилась Склепова.

В комнате завизжали. Что-то разбилось. В двери образовалась дыра размером с кулак. Над

их головами пронесся тяжелый бронзовый карниз для штор и, ударившись о стену, отрикошетил дальше по коридору.

– Ну Пипа! Смотри, сколько утешальщиков собралось, а ни один не сунется, – сказала Таня.

– Уф! Кажется, затишье! Все-таки интуитивная магия великая вещь! Накапливается, накапливается – а потом – бац! – и спасайся кто может! Как, никто не смог? Ну, я предупреждала! – заметила Гробыня.

– А из-за чего она бушует?

– Пуппер на нее внимания не обращает. Ну, это она и раньше знала и смирилась. А сегодня Бульона вроде с кем-то в окно видела. Шел с какой-то девицей по парку. Вот это был перебор. Последняя капля цианида ухлопала низколетящего мамонта, – сказала Склепова.

Пипа вновь зарыдала. Народ в коридоре предусмотрительно залег. На этот раз новых дыр в двери не появилось, зато стена содрогнулась так, что вместе с ней, казалось, покачнулся весь Магфорд.

– О, уже кроватки полетели! То ли еще будет! – удовлетворенно сказала Склепова и на четвереньках быстро забежала в комнату.

Таня последовала за ней. В комнате царил жуткий хаос. Похоже было, что в ней только что резвились циклопы.

Увидев их, Пипа хотела было еще раз взвизгнуть, но смилостивилась и лишь уткнулась головой в подушку.

– Природа несправедлива к некрасивым женщинам. Некрасивый мужчина может быть талантлив как Лермонтов или напорист как Наполеон – и позволит себе все. Некрасивая же женщина не имеет никаких шансов, – с надрывом заявила Пипа.

Учитывая свойство подушки скрадывать звуки, фразу пришлось повторять дважды. Последние слова прожгли подушку насквозь. Запахло паленым пером. Утешители в коридоре, поднявшиеся было, вновь на всякий случай залегли.

– Жуть как трагично. А кто у нас некрасивый-то? – спросила Склепова.

– Я. Некрасивая толстая дууу-ура! – сказала Пипа.

Потолок дал длинную трещину.

– Насчет толстая – не толстая и дура – не дура – это ты уже с доктором говори. Здесь я не специалист. А про некрасивая – тут сильно не парься. У тебя главное есть – шарм! – лениво сказала Склепова.

– Шарм? А чего тогда Бульонов потащился с этой? – крикнула Пипа.

– С этой – это с кем? – спросила Гробыня.

– Не знаю с кем. Но я видела собственными глазами!

– Вот это и плохо. Они-то как раз и врут чаще всего.