Миг – и нет меня

Я поехал в торговый центр «Фейруэй». В тот самый, что находится неподалеку от 70-х улиц. Его выстроили на берегу Гудзона – в месте, куда мы когда-то возили тех, кому собирались преподать урок. В месте, куда – как я подумал однажды – Скотчи и Темный хотели отвезти меня, чтобы пристрелить и швырнуть в воду. Произошло это, насколько я помнил, в тот далекий вечер, когда в моей жизни появилась Рэчел Наркис, – появилась, чтобы сразу исчезнуть, и я часто думал, что, сложись все иначе, она могла бы занять в моей жизни значительное место. Да и сама моя жизнь была бы тогда совсем другой. Впрочем, есть вещи, которым с самого начала не суждено сбыться.

В «Фейруэе» было не протолкнуться; многие пришли сюда, чтобы сделать покупки к Рождеству, но я проявил сдержанность, ограничившись картофельными лепешками, пресным хлебом, кровяной колбасой и сосисками. Это, конечно, была не настоящая ирландская еда, но я не хотел рисковать, отправляясь в ирландские кварталы за импортными продуктами. Чтобы вспомнить родину, мне достаточно «ольстерской поджарки», рассудил я. Вернувшись домой, я раскочегарил старый гриль и приготовил себе довольно вкусную «поджарку»; правда, мне пришлось воспользоваться растительным маслом, так как ни свиного сала, ни топленого масла у меня не было, но получилось все-таки неплохо.

После обеда я примерно час посвятил физическим упражнениям, потом перешел к йоге и медитировал два часа подряд. После медитации я лег спать, а когда проснулся, то увидел, что на мосту Джорджа Вашингтона вспыхнули огни. Некоторое время я наблюдал за проносящимися по мосту машинами, но скоро мне это наскучило, и я заснул снова.

Следующий день тоже оказался пасмурным и серым.

Я встал, как следует потянулся и полчаса медитировал. Потом снова сделал несколько силовых упражнений и упражнений на растяжку и перешел к «бегущей дорожке». Основательно вспотев и утомившись, я отправился в душ, но ничто не помогало. Проклятый Белфаст по-прежнему стоял перед глазами.

Я заглянул в холодильник. Там еще оставались картофельные лепешки, и я спросил себя, не излечит ли меня от ностальгии еще одна порция «поджарки». Достав сковородку, я вскрыл пакет с лепешками и, вдохнув знакомый запах, снял телефонную трубку и набрал номер.

Миссис Хиггинс было уже за восемьдесят, поэтому она была слегка рассеянна и к тому же глуховата, и мне понадобилось не меньше минуты, чтобы втолковать ей, кто звонит и зачем.

– Миссис Хиггинс, здравствуйте, это Майкл Форсайт говорит… Вы ведь помните Мики, правда? Я звоню из Америки… Из Америки!!! Будьте добры, позовите мою бабушку, если она дома…

Миссис Хиггинс ответила, что бабушка дома и что она видит из кухонного окна, как та развешивает белье во дворе. Потом миссис Хиггинс добавила, что вот сейчас бабушка не вешает белье, а разговаривает с миссис Мартин.

Миссис Мартин я отлично помнил. Эта скандалистка нагоняла ужас не только на меня, но и на половину нашего прихода, но к бабуле она почему-то питала слабость. Несмотря на это, я без колебаний включил ее в число недоброжелателей, которые могли позвонить в министерство социального обеспечения и настучать, что я подрабатываю на стороне, хотя официально числюсь безработным.

– Скверная женщина эта Одри Мартин, очень скверная… – продолжала скрипеть мне в ухо миссис Хиггинс.

– Да-да, конечно, совершенно с вами согласен, – сказал я с поистине ангельским терпением. – А теперь не будете ли вы так любезны позвать к телефону бабушку?

Я услышал, как миссис Хиггинс положила трубку на стол и стала кричать. К несчастью, она сама собиралась стирать, поэтому перед тем, как упомянуть о звонке из другого полушария, миссис Хиггинс выбранила бабулю и миссис Мартин за то, что те вздумали развешивать белье, когда вот-вот польет дождь. С ее стороны это был серьезный промах, потому что следующие несколько минут все три женщины горячо спорили о погоде, причем у каждой имелось свое собственное авторитетное мнение. Громкие голоса миссис Хиггинс и миссис Мартин с легкостью преодолевали несколько тысяч миль подводного кабеля и были слышны даже по другую сторону океана, в Америке. Я ждал – с самого начала я знал, что пройдет порядочно времени, прежде чем я услышу голос бабули. Откровенно говоря, я уже начал жалеть, что позвонил. Переключив телефон на громкую связь, я налил в сковородку немного масла и начал потихоньку его разогревать, гадая, когда же миссис Хиггинс наконец перейдет к главному. Собака Пентландов вчера опять лаяла – не иначе как к граду, но бабуля уверяла, что, коли подгнившие капустные листья так и не развернулись, дождь начнется только к вечеру. Миссис Мартин, предсказывавшая погоду по полету птиц, была согласна с таким прогнозом, но миссис Хиггинс только что смотрела телевизор, а в программе новостей Би-би-си передали, что в Белфасте, оказывается, всю ночь шли дожди. Больше того, по сведениям всезнающих телевизионных синоптиков, дождь продолжался сейчас, а между тем, хотя небо и затянуло облаками, никакого дождя не было ни ночью, ни сейчас, так что миссис Хиггинс вынуждена была с жаром опровергнуть это поразительное по своей сложности утверждение.