Миг – и нет меня

Тем не менее я поблагодарил его, сделал из кружки большой глоток и закусил чипсами с сыром и луком. Потом подошли остальные ребята, и я угостил их пивом. В семь мы все отправились на второй этаж, чтобы посовещаться. Темный, по всей видимости, прошел через черный ход – я не видел, как он приехал, а когда поднялся наверх, он был уже там.

Комната на втором этаже была полна табачного дыма, что подействовало на меня особенно сильно, так как с сегодняшнего утра я пытался бросить курить. Темный сидел на своем обычном месте во главе стола. Лучик занимал стул слева от него. По мысли Темного, это должно было означать, что Лучик отвечает за «левые» дела. Впрочем, «левым» делам наш босс уделял внимания нисколько не меньше, чем своему легальному бизнесу, и наша сегодняшняя встреча была самым настоящим производственным совещанием, где Темный был генеральным директором, а мы – исполнителями.

Зал для банкетов, в котором мы разместились, находился над основным баром «Четырех провинций». Надо сказать, что эта комната редко использовалась для чего-либо, кроме наших еженедельных совещаний, продолжавшихся обычно не дольше часа. У Темного хватало других дел, поэтому руководство нашим нелегальным бизнесом он возложил на Лучика.

В подчинении Темного и Лучика находились две небольшие команды. Одна из них включала меня, Фергала, Энди и Скотчи, другая – Большого Боба, Мики Прайса и Шона Маккену. Время от времени в составе команд появлялись новые люди, – например, Дэвид Марли – но они, как правило, надолго не задерживались. Сегодня, впрочем, одного человека у нас не хватало. Я имею в виду Энди, который лежал в Американо-пресвитерианской больнице, приходя в себя после полученных побоев.

Я называю наши маленькие группы «команды» исключительно для удобства; на самом деле мы не были столь жестко организованы. И разумеется, «работали» мы не постоянно, а лишь от случая к случаю. Как правило, Лучику удавалось решать возникающие проблемы самому; наше вмешательство требовалось лишь в особо трудных случаях. Зато и деньги мы тоже получали нерегулярно. Лучик поставил дело так, что наша плата зависела от количества отработанных часов, и я уверен, что если бы он мог, он заставил бы нас отбивать время прихода и ухода. Большого Боба и двоих его парней мы почти не видели, поскольку случаи, когда для выполнения того или иного задания требовались обе бригады, можно было пересчитать по пальцам. Большой Боб, Мики и Шон занимались главным образом тем, что собирали дань с торговцев и мелких предпринимателей, которым покровительствовал Темный. Проделывать это надо было раз в месяц или раз в две недели. Работа, сами понимаете, не пыльная, и я подозреваю, что и конвертики с деньгами ребята получали регулярно. Одевались они, во всяком случае, вполне прилично (Боб – тот даже костюмы носил), и я уверен, что никакой грязной работы вроде нашего вчерашнего дельца им исполнять почти не приходилось. Именно бригада Большого Боба ездила с Темным к мистеру Даффи в Нассау, и это обстоятельство бесило Скотчи больше всего, так как он был уверен, что подобные встречи происходят в каком-то шикарном месте. (Мне довелось побывать в усадьбе мистера Даффи в Трайбеке, и я должен признать, что выглядит она достаточно роскошно.) Что касалось нас, то мы под чутким руководством Скотчи занимались главным образом всяким дерьмом: разборками, охраной, выколачиванием дани и – во многих случаях – просто грубым физическим трудом.

Организация всего дела разительно отличалась от того, что было когда-то у нас на родине. Там шайки рэкетиров четко разделены на звенья или ячейки и действует жесткая командная система. Каждое дело предварительно обсуждается самым подробным образом, и только потом отдается соответствующий приказ. Здесь, в Штатах, все было куда проще, спокойнее и… безалабернее. У меня порой складывалось впечатление, что и самые ответственные решения Темный принимает с кондачка, без подготовки. К счастью, Лучику в большинстве случаев удавалось держать процесс под контролем.

Дома, в Ирландии, я был «быком» или «бойцом», и это стало моей основной специальностью. В Америку мне, однако, ехать не хотелось. С четырнадцати до шестнадцати лет я был членом шайки рэкетиров, действовавшей в Северном Белфасте; за это время мне довелось стать свидетелем нескольких чрезвычайно неприятных происшествий, и когда моя кузина Лес предложила мне поработать в Нью-Йорке у Темного Уайта, я отнесся к ее словам без особого энтузиазма. Я не хотел больше участвовать в насилии, меня от него тошнило. Как только мне исполнилось шестнадцать, я расстался с прежними товарищами и поступил в армию, но из этого ничего путного не вышло. В конце концов я оказался безработным, живущим на мизерное пособие; когда же и эти выплаты прекратились (почему – я уже рассказывал), у меня не осталось другого выхода. Лес обещала подыскать мне работу каменщика, такую, как у ее деверя (многие безработные потихоньку подрабатывали кладкой кирпичей), но Лучику каменщики были не нужны. Оставался только криминальный бизнес. Бизнес, впрочем, оказался не таким масштабным, как я ожидал. Темный занимался двумя основными разновидностями рэкета – «крышевал» мелких предпринимателей и договаривался с профсоюзами, причем дело это было настолько отработанным, что запугивать никого особенно не приходилось. Не брезговал он и ростовщичеством под грабительские проценты, однако этот способ извлечения доходов применялся им исключительно к недавним иммигрантам-ирландцам и не играл сколько-нибудь заметной роли. А с некоторых пор мне и вовсе стало казаться, что наша деятельность для него не важна, почему Темный и сумел, так сказать, перераспределить свои акции, поместив их в другие, более прибыльные области.