Миг – и нет меня

– Нет, не надо. Мне хватит и моей старой пукалки. Вряд ли мы когда-нибудь попадем в такую же серьезную переделку.

– Никогда не попадем, – твердо сказал Лучик.

– Вот и хорошо.

Он опять стал подниматься по ступенькам, но на полпути остановился и вернулся ко мне.

– Что бы ни случилось, Майкл, – сказал он, глядя мне в глаза, – я хочу, чтобы ты знал, что я… что я действительно тебе благодарен. И что я очень сожалею… Еще раз спасибо.

Сказав это, он поднялся на второй этаж и скрылся из виду.

«Странно!» – подумал я, проводив его взглядом.

Потом я спрятал конверт с деньгами во внутренний карман куртки и возвратился к Энди.

– Ну, что тебе сказал Лучик? – спросил он. – Чего он хотел?

– Да так, ничего особенного. Он, гм-м… отругал меня за опоздание. Не сильно, но не хотелось делать это в твоем присутствии, ставить меня в неловкое положение. Довольно тактично с его стороны, не находишь?

– Да, с ним это бывает, – согласился Энди.

– Угу.

– А ты обратил внимание, как он выглядит? По-моему, он даже маникюр сделал, вроде как педик.

– Должен сказать, Энди, – строго заметил я, – что мне не нравится твоя гомофобия.

– Моя гомо… мого… Чего это? – переспросил Энди. Он явно слышал это слово в первый раз.

– Большинство великих военачальников были гомосексуалистами или, в крайнем случае, бисексуалами. Александр Македонский, Цезарь, Октавиан, герцог Мальборо и многие, многие другие… – сказал я, напустив на себя устало-искушенный вид.

– Что-то я тебя не пойму, – покачал головой Энди. – Уж не хочешь ли ты сказать, что наш Лучик – гей?

– Нет, не думаю. Кто-то из наших – не помню кто – говорил, что у него есть девушка, но дело не в этом. Ты меня просто не понял, Энди. Я хотел сказать…

– А может, ты думаешь, что и я тоже гребаный гомик?! – перебил Энди, но прежде чем я успел что-то ответить, на верхних ступеньках лестницы появились Фергал и Скотчи. Ухмыляясь как вестники смерти, оба прямиком направились к стойке, а потом подошли к нам с пивом и виски.

– Ну, давайте разбирайте ваш «Бушмиллз», – велел Скотчи, садясь за наш столик и протягивая нам стаканы.

Мы послушно разобрали стаканы, и Скотчи набрал в грудь побольше воздуха, явно готовясь произнести длинный тост.

– Поднимите стаканы повыше, джентльмены, и слушайте, что я хочу сказать. В благодарность за хорошую работу и годы верной службы – в твоем случае, Брюс, за год без малого, а также в качестве особой компенсации за то, что сегодня нам пришлось заглянуть в глаза смерти и столкнуться с силами закона и правопорядка, нам поручается выгодный заказ. Да что я говорю – это даже не заказ, а гребаная конфетка, да! Выпьем!

Мы выпили. Скотчи смотрел на нас, расплываясь в улыбке. Потом он снова наполнил наши стаканы и подмигнул. Я не собирался доставлять ему удовольствие и расспрашивать о подробностях, но Энди не выдержал.

– И что же это за заказ? – выпалил он вне себя от любопытства.

– Энди, мальчик мой, тебе очень повезло, что ты успел выписаться из больницы, потому что нам с тобой, а также юному Фергалу и даже Брюсу (и, к сожалению, Большому Бобу тоже) предстоит в самое ближайшее время пересечь южную границу и отправиться в благодатный и солнечный край, который иногда называют долбаной Мексиканской республикой.

– Мексиканской республикой? – тупо переспросил Энди.

– Именно так, мой юный друг. Мы едем в Мексику! Девчонки, текила, пляжи, музыка, снова девчонки – там есть все, что душе угодно. Солнце, песок, роскошные гостиницы… Пьем за Мексику, ребята! – проревел Скотчи.

Я поднес стакан к губам, но не смог сделать ни глотка.

Иногда – очень редко – будущее отбрасывает свою тень на настоящее, и тогда нам удается предвидеть… нет, только почувствовать, что ждет нас впереди. Как я уже сказал, такое случается очень редко, но все-таки случается, и тогда ты ощущаешь, как по коже бегут мурашки, а кончики пальцев ни с того ни с сего начинает покалывать. В принстонском институте, куда Энди вряд ли когда-нибудь пригласят, создали целую теорию, согласно которой все события происходят на квантовом уровне, и отбрасываемый ими световой конус распространяется вдоль временной оси и вперед, и назад. И тогда, если вы достаточно чувствительны или каким-то образом настроены на восприятие, вы ловите сигнал. Так получилось и в этот раз. Не успел Скотчи закончить свою речь, как на меня вдруг словно пахнуло студеным байкальским ветром, и я застыл, пытаясь разобраться в том, что я почувствовал.