Бремя живых

Хорошо хоть, что расстояние здесь никак не сорок километров, два от силы, и он вряд ли падет на финише бездыханным.

Поручик торопливо докурил, загнал в рукоятки обеих «беретт» свежие обоймы, недострелянные сунул в брючный карман и двинулся в путь.

Дорога вдруг оказалась труднее, чем ожидалось. Слабость накатывала волнами, и, в соответствии с этим ритмом, Валерий то переходил на совсем не спортивный, вяло-расхлябанный бег, то едва переставлял ноги, придерживаясь за заборы и стены домов, напоминая при этом хорошо принявшего на грудь местного пана.

Спасибо, что время от времени на пути попадались уличные водоразборные колонки, и, навалившись грудью на изогнутый чугунный рычаг, он жадно пил воду, отхватывая губами капли и брызги от тугой, жесткой, как стальной прут, струи.

Трамвай довез его быстро, и никаких организованных групп по пути следования Уваров не видел, то есть какой-то резерв времени имелся. Но это еще ничего не значило. Автомобили умеют двигаться куда быстрее. Догонят, обгонят, и ни к чему тогда будет его напрасное геройство.

Арсенал грозно возвышался на берегу Вислы, мрачно катящей свои серые волны, прямо напротив Праги. Не той, что столица Чехии и Моравии, а одноименного варшавского восточного пригорода.

Построенный в шестидесятые годы позапрошлого века, он выглядел величественно и красиво. Применительно к такого рода сооружениям. Утилитаризм здесь сочетался с особенной, мрачноватой, но все равно изысканной эстетикой.

Окруженное полутораметровой толщины крепостной стеной, двухэтажное, но с этажами шести-, а то и семиметровой высоты здание, сложенное из темно-красного кирпича, в стиле, наверное, позднего Фиораванти. Украшенное фигурными зубцами по верху, уступчатыми арками вокруг стрельчатых оконных и дверных проемов, «ласточкиными гнездами» по углам.

В плане оно представляло собой почти точный полукруг, внутри которого вымощенный гранитными плитами плац с тремя радиальными аллеями еще с имперских времен использовался как выставка под открытым небом. Здесь в хронологическом беспорядке экспонировались образцы артиллерийских систем с конца четырнадцатого до середины двадцатого века.

По выходным и праздничным дням главные ворота открывались, и жители города вкупе с многочисленными туристами могли за символическую плату любоваться всем этим буйством человекоубийственной фантазии.

Что же хранилось в огромных сводчатых залах, казематах и подвалах этого титанического (или циклопического?) сооружения, достоверно не знал никто. Хотя мятежники, судя по словам Кшиштофа, были убеждены, что именно там находятся основные запасы оружия и боеприпасов Варшавского гарнизона, а то и всего Западного военного округа.

Скомкав и засунув в карман шарф цветов польского флага, который теперь уже мог сыграть совсем не нужную Уварову роль, поручик добрался до ворот, тяжелых, даже на вид необыкновенно прочных, сбитых из дубовых плах и схваченных железными полосами в дюйм толщиной и фута в полтора шириной. Для Средневековья – не преодолимая никаким тараном преграда. Против танковых пушек, конечно, долго не устоит.

Рукояткой пистолета он долго колотил в прорезанную посреди главного полотнища калиточку, снабженную смотровым глазком.

– Кто? – не меньше чем через минуту раздался с той стороны грубый унтерский голос.

– Поручик Уваров. Гвардейский спецотряд. Откройте. Я ранен и имею срочное сообщение…

Минуты ожидания вытянулись почти в бесконечность. Хотелось плюнуть на все, сесть прямо под этой калиткой на траву, закрыть глаза и забыться наконец. Невзирая на последствия.

Однако Уваров удивительным образом сумел дотянуть в сравнительно ясном сознании до момента, когда засов с той стороны ворот все-таки заскрипел, открываясь. Четыре сильные руки махом перенесли его через порог, и железные запоры вновь лязгнули за спиной.

«Спасен, спасен! – воскликнул граф», – пришла в голову цитата из какой-то старинной книжки, и так уж она сейчас была к месту. Ногами он еще пытался перебирать самостоятельно, но силы в них не было. Поручика усадили на скамейку рядом с караульной будкой, подали кружку холодной воды. Выглотав ее залпом и отдышавшись, Валерий поднял голову.

Помогавшие ему солдаты, которых он только что воспринимал некими серыми, расплывчатыми тенями, отдалились, но зато приобрели отчетливость, а в двух шагах напротив стоял, уперев руки в бока, плотный мужчина в замасленной до кожаного блеска рабочей куртке. На мощных покатых плечах топорщились погоны военинженера второго ранга^[124], нашивка над правым локтем – скрещенные пушечные стволы и круглая бомба с горящим фитилем – обозначала его принадлежность к службе пиротехники и вооружений. Небольшие внимательные глаза смотрели вполне доброжелательно.

---

124 Специальное звание инженерно-технического персонала, примерно соответствующее армейскому подполковнику.