Бремя живых

На председательском месте, во главе стола, рубит воздух взмахами руки мужчина с пышной шевелюрой и резкими чертами лица. Во внешности, несмотря на всю европеоидность, отчетливо чувствуется нечто восточное. Остальные внимают, лишь один, по левую руку, время от времени пытается то ли возражать, то ли просто комментирует речь. До Уварова доносились только обрывки фраз. Да оно ему и не нужно. Все понятно и так. Оратор, судя по всему, вот-вот собирается покинуть собрание и раздает последние руководящие указания: «Из Берлина я немедленно…», «Стойкость, стойкость и решительность…», «Что сегодня рано, завтра будет поздно…», «Только немедленная и всеобщая мобилизация позволит…».

Что ж, господа, дозаседались вы, похоже. До самого упора. И стойкость, и решительность, и мобилизация – это все правильно, конечно. Но уже – без вас.

Ни в чем не ошиблись операторы Бубнова, писавшие резюме по личности поручика Уварова. Способен он был к самостоятельным действиям в условиях дефицита информации, умел принимать нестандартные, кратчайшим путем ведущие к успеху решения. Не любил и не умел перекладывать ответственность на чужие плечи.

Валерий, изогнувшись, вытащил из сумки на пояснице четыре гранаты. Жестом показал Ресовскому: давай, мол, и твои. Те, что у Константинова, пусть будут в резерве. Половину взрывателей он поставил «на удар», остальные – на стандартное, четырехсекундное замедление. Аккуратно, чтобы не скрипнуло, не лязгнуло, начал отгибать ножом железные, по счастью, мягкие лапки, держащие раму решетки. Получилось легко и быстро.

В угол под потолком, где размещалось вентиляционное окно, смотрел только один из сидевших за столом. Да и тот – без всякой цели, от нечего делать. Уваров все равно, на всякий случай, слегка отодвинулся. Неприятно встречаться взглядом с человеком, которого сейчас убьешь. Дождался, когда и он опустил глаза на лежавший перед ним лист бумаги, выдернул решетку из проема и с мстительным удовольствием швырнул четыре гранаты, целясь в середину стола. Места для замаха не было, он бросал их от груди, как шары кегельбана. Первая громко стукнула о полированную доску, еще не успев взорваться, и остальные были в полете, а он уже отсунулся назад, пряча голову за край проема.

Взрывы прозвучали, как очередь «василька»^[150], легшая в одно место. Волна горячего воздуха хлестнула вдоль трубы. Шлепнул над ухом об стену шальной осколок. «Нашел же дырку… Так вот и убивает ни с того ни с сего», – мельком подумал поручик.

На секунду выглянул, чтобы убедиться. А в чем убеждаться? Разбросало вождей восстания по всему кабинету. Крышка стола топорщилась вывернутыми, размочаленными обломками досок, тротиловый дым расползался слоями, продолжали рушиться витринные стекла из громадных окон. Кровь, крики, стоны пока еще не до смерти убитых.

Любое дело следует доводить до конца. Остальные гранаты Уваров выбросил в кабинет широким веером. Пока они не успели сработать, вставил решетку на место.

Опять рвануло серией. В вентиляцию бросило новую порцию воняющего горящей кинопленкой горячего дыма. Крики внизу стихли, от тишины и контузии заложило уши.

Сейчас сюда хлынет толпа охранников, соратников, просто любопытных. Не нужно облегчать им стандартную детективную загадку – «Смерть в запертой комнате». Да какая тут загадка? Стекла в окнах и балконной двери вынесло напрочь, вот и сообразят, что артиллерийский снаряд залетел… Или один из участников совещания принес с собой бомбу в портфеле.

То, что будет внизу сейчас и дальше, Уварова не интересовало. Паника начнется точно, и полная потеря управляемости. Самое время его парням, увидев и услышав взрыв, вступать в бой.

Он велел Ресовскому двигаться вперед. До первого подходящего укромного места, где можно будет выбраться наружу, хотя бы того же дамского туалета, связаться с отрядом и начать опустошительный рейд по тылам деморализованного противника.

…Как жаль, что только в фантастических романах, вроде известного «Патруля времени» Пола Андерсона, герои имеют возможность изучать и анализировать результаты своих сиюминутных поступков в масштабе исторического процесса. Поручик же Уваров так никогда и не узнал, каким образом повлияла его безупречная с чисто военной точки зрения акция на судьбы России, Европы и мира. Что могло случиться, останься в живых Фарид-бек Насибов, пан Станислав, члены комитета «Свободная Польша». Какие новые интриги и остроумные стратегические концепции завертел бы через них и с их помощью генерал Чекменев? Пожалел ли генерал о том, что появились в рядах Гвардии такие вот, чересчур самостоятельные поручики?

---

150 Станковый автоматический гранатомет.