Время Игры

– Конечно, конечно, я в ваших делах ничего не понимаю, особенно если кулаками махать придется.

– Если кулаками – милое дело, как бы чем другим не пришлось, – засмеялся Анатолий.

После московских морозов австралийская, даже смягченная ветром с океана, жара показалась поначалу непереносимой.

Они опрометчиво вышли из зала аэропорта на площадь, и, пока Сергей разыскивал на бесчисленных парковках нужную машину, одежда путешественников успела промокнуть от пота.

Наконец к ним подъехал длинный серебристо-лимонный автокар. Сергей сидел на левом сиденье, а справа, за рулем, незнакомый мужчина, загорелый, как абориген, с сильной проседью в густых темных волосах, но тоже сразу видно, что русский.

– Степанов, Юрий Владимирович, вице-консул, – назвал он себя, дистанционно запирая задние дверцы. – Кондиционер я сразу на полный газ не включаю, а то простудитесь с непривычки. Пиво и сок в баре, справа. Поехали?

– Поехали.

– Посол приказал вас встретить и оказать всяческое содействие, – продолжал Степанов, выезжая на хайвэй. – В чем проблема?

– Пока ни в чем. Пока нужно только ваше присутствие, если она возникнет. Расскажите лучше, как тут вообще живется, как местные к русским относятся.

– Нормально относятся. Тут вообще русских много живет, еще с прошлого века. И сейчас кое-кто приезжает на постоянку. Зачем – понять не могу, хотя третий год здесь работаю. Климат не для нас, а денег заработать и поближе можно.

«Нелюбопытный человек, – подумал Шульгин. – За два года мог бы и разобраться. Или натура такая, непреклонная – раз с родины уезжаете, плевать я хотел на ваши проблемы».

Анатолий хохотнул. Он вообще был, как заметил Сашка, веселый человек. Только развлекали его обычно не совсем те вещи, что других людей.

– Это те бегут, что войны и революции боятся. Австралия далеко, в Австралии не достанут. Ты, Владимирович, их анкетами поинтересуйся, сразу все ясно станет.

– Какой войны? – не понял Шульгин. Никаких признаков грядущей войны, а тем более революции он за две недели здешней жизни не заметил.

– А какой угодно. С китайцами, с мусульманами, с неграми, с инопланетянами. Народ такой. Одни на фронте, на переднем крае в берете и в майке ходят, другие в глубоком тылу шлем и броник не снимают.

– Сам на фронте бывал?

– У-у! – махнул рукой Анатолий. Но уточнять не стал.

– Он у нас скромный, – вставил Сергей. – Но, между прочим, Герой России.

– Да ладно тебе…

«Ты смотри, действительно скромный», – подумал Шульгин. Он видел, что парень не кокетничает, и не стал уточнять, где и за какие заслуги в такой мирной на вид стране дают соответствующие звания.

Удивился только, как здесь все перемешано. Воинские чины и часть наград остались еще от царских времен, и в то же время – Герой России. Интересно, а медаль, аналогичная советской, к этому званию полагается или все только в вербальной форме?

До бухты на берегу Баасова пролива, где размещался яхт-клуб, доехали быстрее чем за час.

Совершенно неожиданно перед глазами распахнулась необъятная ширь океана в бликах закатного солнца и голубоватые контуры гористых островов на самом пределе видимости.

– Ой, красиво как! – воскликнула Анна.

Сашка посмотрел на часы. 18.40.

– А когда московский борт с нашим приятелем прилетел?

– В 8 утра, – ответил Сергей.

– Тогда у него десять часов форы. Можно многое успеть при желании. Если только он не напился на радостях и не решил все отложить на завтра-послезавтра.

– И это возможно, – меланхолически согласился юрист.

С крутого изгиба дороги на вершине холма Шульгин сразу нашел среди десятков, а то и сотен яхт всех классов, тесно облепивших многочисленные пирсы, знакомые мачты и белый корпус «Призрака».

Он выглядел здесь как огромный лебедь среди прудовых уточек.

Даже в бинокль никакого шевеления на палубе и причале не различалось.

Сашка указал спутникам:

– Вон, видите, белый трехмачтовый кораблик у дальнего причала. Это он и есть. Думаю, мы успели.

– Почему вы так считаете? – При виде объекта приложения сил Анатолий подобрался.

– Капитан и экипаж там такие, что при попытке удалить их с борта и захватить яхту было бы оч-чень много шума. Парни хорошо вооружены и сдаваться без боя не приучены.

– Это плохо, – сказал вице-консул, которого по дороге кратко ввели в суть дела. – Вооруженное сопротивление властям здесь тянет на 20 лет каторги.