Время Игры

– Мне это несколько странно слышать, – ответил Шульгин. – Что, в сущности, изменилось? Если даже мы, люди в принципе далекие от какой угодно политики, не имевшие совершенно никакого опыта в делах, которыми нам пришлось заниматься, и то достигли ощутимых успехов, – здесь он слегка виновато улыбнулся, намекая на одержанные победы, в том числе и над самой Сильвией вместе с возглавляемой ею аггрианской резидентурой. – А для тебя разве что-нибудь изменилось? Работай так, как работала прошлый раз в своей же Англии. Тогда ведь тебе удалось направить Антанту в нужном направлении, ну, разверни политику еще градусов на 40–60, теперь уже в желаемом для нас…

– Если бы все было так просто. Слишком изменился мир. Вашими же стараниями. Прошлый раз мы именно потому и добивались успехов, потому что подталкивали руководящие круги Антанты в естественном для них направлении. Наша политика соответствовала коренным интересам подавляющего большинства британского истэблишмента, можно даже сказать – тенденциям мировой истории в целом. И мировая война, и события первых послевоенных лет объективно содействовали росту экономического и политического могущества Англии, Франции, США, их союзников. Теперь же все наоборот. Ты требуешь разворота не на 60, а на 180 градусов. А это совсем другое дело.

Шульгин в принципе понимал ее правоту. То, что они сейчас делали, действительно шло поперек предыдущей истории, которую можно было считать «естественной мировой линией». Как ни суди, а все, что случилось на Земле с 1914 по 1921 год, вызывалось достаточно объективными причинами, вытекало из созданных всем XIX веком обстоятельств – и в экономике, и в политике, и в психологии как правительств, так и «широких народных масс».

Включая и «великую русскую смуту».

А сейчас происходило нечто, ломающее сложившиеся отношения между странами, устоявшиеся геополитические концепции, весь экономический базис западноевропейской цивилизации.

И совершенно естественно, что сопротивлялись не только люди, сопротивлялась, если можно так выразиться, вся ноосфера. Коллективный разум муравейника протестовал против изменений привычных правил игры.

– И то, что мы условились называть «Системой», – согласилась с ним Сильвия, – как некий наднациональный организм, консолидирует сейчас все свои силы и ресурсы, чтобы вернуть мир к его привычному состоянию.

А сил и ресурсов у них много. Аналитики и политологи лихорадочно изучают сейчас ситуацию, пытаются построить непротиворечивую модель происходящего, банкиры и финансисты ведут переговоры и консультации, чтобы выработать нечто вроде новой Бреттон-Вудской экономической системы послевоенного мира, а люди, привыкшие главную ставку делать на силу, разрабатывают стратегию силового решения проблемы.

– Если я правильно предполагаю, «Система» видит оптимальный выход в беспощадной войне с нами? Причем – войне без правил? – спросил Сашка.

– Разумеется. Другого пути просто нет. Да, война уже началась. Пока – тайная. Чтобы вернуть мир к исходному состоянию, им необходимо прежде всего ликвидировать Югороссию, ее противоестественные союзы с Турцией, Японией…

– Отчего же именно ее? Мне представляется, что как раз Югороссия ничем не угрожает Западу. В принципе союзное государство, весьма цивилизованное, член Антанты, сумевшее справиться с большевизмом, не отказывающееся от своих обязательств.

Казалось бы, твоим друзьям следовало бы ухватиться за нее как за спасательный круг. Если начнется очередная борьба за передел мира, как раз мы способны обеспечивать интересы евроатлантической цивилизации на азиатских рубежах. Некоторые недоразумения, возникшие в отношениях с Англией, вполне могут быть решены путем переговоров. Мы даже готовы на уступки…

– Господи, да не в этом же совершенно дело! – не сдержала чопорная англичанка эмоционального вскрика – Вы можете быть сколь угодно цивилизованным, дружественным государством, это ничего не меняет!

Сам факт существования Югороссии ломает мировое равновесие. Будущее отбрасывает свою тень в прошлое, не случившееся здесь, но реализованное в десятках других реальностей будущее протестует… Я не представляю себе в точности механизма этого воздействия, но это так.

И она начала достаточно подробно объяснять ему детали и тонкости складывающейся ситуации, приводить ранее не известные ни Шульгину, ни Новикову подробности происходящих в финансовых, дипломатических, военных и придворных кругах Англии событий.