– Уф-ф! – сказал Шульгин, садясь. – Кажется, здесь нас уже точно не найдут. А в крайнем случае – позиция отличная. Можно и бой принять – без света противник не сунется, а на огонек я берусь снять первой же пулей любого, кто появится вон из-за того поворота…
Осмотрелся вокруг, поковырял ногтем рыхлый ноздреватый камень.
– Ну и подземелья. Я такие видел только внутри египетских пирамид и в храмах Элоры. Это в Индии, недалеко от Аурангабада, – счел нужным пояснить он. – А как вы себя чувствуете, друг мой? – спохватился он, обращаясь к фон Мюкке. – Вас не слишком растрясло?
– На удивление прилично, – ответил немец. – Вы бы лучше спросили, как себя чувствует господин Славский, который пронес мои восемьдесят килограммов наверное, целую милю…
– Нормально чувствую, – Славский никак не мог отдышаться, но держал фасон.
Минут десять они, каждый по-своему, приходили в себя, потом Шульгин налил всем виски в пятидесятиграммовую крышечку от фляжки.
Выпили, окончательно успокоились, закурили.
Воздух в штреке был достаточно свежий, хотя и сыроватый, прохладный, едва ли больше, чем градусов десять по Цельсию.
На полу лежал густой слой каменной пыли, но главное здесь было – тишина.
Тишина стояла вокруг совершенно нечеловеческая. Стоило замолчать, и она буквально обрушивалась не только на уши, на все органы чувств сразу, хотя в принципе такого не могло быть.
Однажды Сашка уже посещал катакомбы, правда, расположенные с другой стороны города, у села Нерубаевского, где был устроен мемориальный музей защитников Одессы. И, конечно, читал одноименный роман Катаева, когда он еще назывался, в первом издании, «За власть Советов».
Поэтому и радовался сейчас. Теперь партнеры были полностью в его власти, он знал прикуп и имел вдобавок четырех тузов в рукаве.
– Посидим, я думаю, здесь до утра, а потом кто-то из нас двоих сходит на разведку, – беспечно сказал Шульгин. – Если наверху все будет спокойно – в машину и немедленно к румынской границе. Без дорог, напрямик. Хватит с меня российской экзотики.
– Надеетесь, машина уцелеет? – внешне небрежно поинтересовался Славский. – Ваш слуга не вмешается в драку?
– Сам? Ни за что. Он парень дисциплинированный и осторожный. Без моей команды будет сидеть как мышь. И день, и два, и неделю. В чужой стране в чужие разборки не ввяжется.
– А если при повальном обыске соседних дач его все же обнаружат? – не отставал жандарм.
– Если, если… Русского языка он не знает, но знает законы. Предъявит паспорт и будет требовать переводчика и британского консула. Пусть это вас пока не волнует. Поговорим о другом – откуда здесь вдруг взялись полицейские? Все же профессор выдал, или?…
Славский снова начал закипать. Наглая настырность собеседника надоела ему хуже горькой редьки. И он разразился тирадой в том смысле, что профессор сам по себе, а вот совершенно дурацкая выходка господина Мэллони (сэром его на этот раз Славский не назвал), который ни с того ни с сего поперся шляться в одиночку по незнакомому городу, вполне могла привести к подобному итогу. Подцепил при своей вызывающе нездешней внешности «хвост», какого-нибудь скучающего филера, и пожалуйста.
– Оставьте, господин Славский. Я полмира обошел и объехал, и никаких «хвостов» не цеплял. Значит, страна у вас такая, и вы все здесь…
Азартный межнациональный спор, в меру сил поддержанный и немцем, угас после того, как Шульгин налил всем еще по второй и по третьей. Запас еды и напитков у него в сумках был небольшой, но для троих на пару дней достаточный, поэтому он соорудил каждому по доброму сандвичу с колбасой и сыром. После чего сошлись на том, что искать виноватых несвоевременно, а лучше поспать.
Тем более что Шульгин наконец сообразил выключить фонарь. Он хоть и был аккумуляторный, рассчитанный на сутки непрерывной работы, но кто знает, как оно повернется еще.
Впрочем, «как» – Шульгин имел соображения.
Одно шерстяное одеяло, сложенное втрое, постелили на землю, вторым закутали фон Мюкке, как младенца в пеленку, подмостили ему под голову сумку, и, согревшись, капитан быстро уснул.
– А нам-то как? Холодновато здесь, оказывается, – сказал Славский.
– Да, пожалуй, – согласился Шульгин, хотя сам был одет куда теплее его.
Сашка под плотным твидовым костюмом имел еще и шерстяное егерское белье, и крупной вязки пуловер.
– Могу вот предложить походную печку с сухим спиртом. Пещеру не нагреет, а руки над огнем подержать тоже неплохо. И свет, хоть какой-нибудь.