Мозг Кеннеди

— Я — археолог.

— Ты находишь то, что ищешь?

— Иногда. Иногда нахожу то, что искала совершенно неосознанно.

Она перенесла несколько картин к двери веранды, вгляделась в них при свете солнца.

Его она обнаружила сразу. Его лицо, в заднем ряду. Он был не слишком похож, но сомневаться не приходилось. Хенрик. Он был здесь и слышал рассказ Аделинью. Луиза продолжала рассматривать картину. Нет ли здесь других знакомых лиц? Молодые лица, европейские, несколько азиатских. Много мужчин, но еще больше молодых женщин.

Поставив картину на пол, она пыталась собраться с мыслями. То, что она обнаружила Хенрика, потрясло ее.

— Мой сын Хенрик бывал здесь. Ты помнишь его?

Держа картину перед Аделинью, она указала на Хенрика. Прищурившись, он кивнул.

— Помню. Очень милый юноша. Как он?

— Он умер.

Луиза сделала свой выбор. Здесь, на Иньяке, в доме чужого человека, она могла позволить себе открыто сказать все, что думала.

— Он убит в собственной квартире.

— В Барселоне?

В ней вспыхнула ревность. Почему всем известно больше, чем ей? Она же как-никак была ему матерью и воспитывала его, пока он не встал на ноги и не начал жить своей собственной жизнью.

Одна мысль поразила ее. Он всегда говорил, что защитит ее, что бы ни случилось. Может, именно по этой причине он никогда не упоминал о квартирке в Тупике Христа?

— Что, собственно, произошло, никому не известно. Я пытаюсь разузнать и потому иду по его следам.

— И они привели тебя сюда?

— Потому что он здесь бывал. Ты написал его портрет и, как мне кажется, рассказывал ему о том же, о чем рассказывал мне.

— Он спрашивал об этом.

— Откуда он узнал, что ты что-то знаешь?

— Слухи.

— Кто-то должен был рассказать о тебе. А ты в свою очередь рассказывал кому-то еще. Распространять слухи — человеческая способность, требующая терпения и смелости.

Он не ответил, и она продолжила. Подбирать вопросы было незачем, они сами слетали с языка:

— Когда он приезжал сюда?

— Не так давно. Вскоре я написал эту картину. Перед началом дождей, если не ошибаюсь.

— Как он сюда добрался?

— Как и ты. С полковником, на его джипе.

— Он был один?

— Один.

Правду ли говорит Аделинью? У Луизы возникли сомнения. Не было ли рядом с Хенриком другого, невидимого человека?

Аделинью, похоже, понял, почему она замолчала.

— Он приезжал один. Зачем мне врать? Лгать у могилы покойного — не лучший способ отдавать дань его памяти.

— Как он нашел тебя?

— Благодаря моему другу Раулю. Он гордится своим именем. Его отец, которого тоже звали Рауль, был на том самом корабле — как он там назывался? — доставившем Фиделя и его друзей на Кубу, где они начали свою освободительную борьбу.

— «Гранма».

Он кивнул.

— Верно, «Гранма». Из-за течи яхта грозила пойти ко дну. Люди страдали от морской болезни, зрелище удручающее, не иначе. Но обманчивое. Через несколько лет они прогнали Батисту и американцев. Только называли их не американцами, а «янки». Yankees gо home. Этот боевой клич облетел весь мир. Сегодня наше правительство ковриком стелется перед этой страной. Но когда-нибудь мы откроем всю правду. Как они помогали бельгийцам и даже португальцам втаптывать нас в землю.

— Как Хенрик вышел на доктора Рауля?

— Доктор Рауль не только блестящий гинеколог, которого женщины любят за то, что он относится к ним с большим уважением. Он еще и горит ненавистью к крупным фармацевтическим компаниям и их исследовательским лабораториям. Не ко всем, не везде. Даже в этом мире существует жестокое противостояние между доброй волей и жадностью. Эта борьба не прекращается ни на минуту. Но доктор Рауль утверждает, что жадность одерживает победу. Все время, каждую секунду жадность завоевывает новые позиции. Во времена, когда миллиарды за миллиардами долларов и метикалов бешено тратятся на что угодно, в погоне за чистейшей зеленью, жадность уже на пути к мировой гегемонии. Трудные слова, я их выучил только на старости лет. Теперь жадность нацелена на крошечный вирус, распространяющийся по миру как чума. До сих пор никому не известно, как он возник, хотя можно предположить, что это обезьяний вирус, сумевший преодолеть горные пики иммунитета и проникнуть в человека. Не затем, чтобы истребить людей, а чтобы поступить так же, как ты и я.