Антик с гвоздикой

— Мне это неведомо, ваша светлость, — пожал плечами дворецкий, — она почти здесь не бывала, а вот старый князь любил около камина погреться да трубку раскурить. Он так тут и умер, вон в том кресле, — кивнул он в темный угол, где виднелось массивное кожаное кресло. — Заснул и не проснулся…

— Да-а? — протянул удивленно князь. — А княгиня случайно не в моей будущей постели скончалась?

— Нет, ваша светлость, — не дрогнув бровью, пояснил дворецкий, — ее спальня в другой половине дома и на первом этаже, а вам спальню на втором этаже приготовили, там раньше молодой князь спали, пока в Морской корпус служить не уехали.

— Ну, слава богу, а то я размечтался… — усмехнулся князь и оглянулся на портрет угрюмого предка прежней хозяйки поместья. — Надеюсь, привидений здесь не водится?

— А это уж как везде, — вздохнул удрученно дворецкий, — вот в прошлом годе, по осени у нас на конюшне кузнец удавился по причине несчастной любви. Так девки-вышивалыцицы рассказывают, что несколько раз после того его видели. В белом саване, борода тоже белая… Слоняется возле бани, где он свою Дуняху с конюхом застал, и жалобно так стонет: «Дуняша, мол, Дуняша!» Но девкам и соврать недорого взять! А на болотах недавно мужики корову встретили о четырех рогах, до самой дороги за ними гналась… Всякое бывает, незнамо откуда только что берется!

«Известно откуда, от скудости ума и известной дикости фантазий», — хотел сказать князь, но передумал. Старик был ему приятен, и не его вина, что ему не удалось, как самому князю, повидать свет и прочитать все эти мудреные книги, которые, похоже, отродясь никто с полок не снимал. Разве только горничная смахнет изредка пыль с корешков да раз в год проверят, не завелся ли кожеед и не закралась ли плесень между страниц.

— Ладно, иди спать, — приказал он дворецкому, — только вели, чтобы на рассвете моего Мулата и лошадь его милости оседлали. Мы с ним верхами прогуляемся. Окрестности имения осмотрим. Да, и прихвати этих остолопов, — кивнул он на лакеев, застывших у стола. — И больше не присылай их. Я привез с собой двух официантов, они и будут прислуживать в столовой. А этих бездельников определи куда-нибудь подальше, чтобы их рожи заспанные больше мне на глаза не попадались.

— Свирепствуешь, mon ami? — усмехнулся возникший на пороге Аркадий, провожая взглядом еще больше поскучневших лакеев и огорченного дворецкого, что-то сердито им выговаривающего.

— Ты просто не видел меня свирепым, — усмехнулся Григорий, — но посуди сам, с чего мне веселиться. Оказывается, тут в избытке всякой чертовщины. Вон портрет проходимца, которому Петр Алексеевич снес голову в свое время, а в том кресле скончался князь Завидовский, а у бани конюх-удавленник слоняется, и на болоте…

— Да полно тебе, друг любезный, — скривился Аркадий, — что тебе, заняться больше нечем, как подобные бредни выслушивать? — Он подошел к столу, окинул его скептическим взором, потом перевел его на Григория. — Хотя я тебе больше скажу. Старая княгиня больно девок не любила, особенно молодых да пригожих. Сам-то князь великим умельцем был по задиранию юбок у горничных. И лишь только девку попользует, княгиня тут же про это прознает и велит проказницу к себе привести. Сначала что было сил по щекам нахлещет, а потом самолично до полусмерти плеткой отходит, а бывали случаи, что и забивала. Говорят, в подвале до сих пор стоны можно услышать… А еще рассказывают, в охотничьем домике, в верстах трех от усадьбы, у князя станок особый был. Привезут ему девку, что покрасивше, он ей руки-ноги, как в тиски, зажмет и давай отводить душу, пока совсем уж потом не изойдет. По неделе и боле так развлекался. Девок замертво увозили, а ему хоть бы хны! А домик этот до сей поры сохранился. И прозывается, представь себе, «Храм любви». Правда, местные его за версту обходят…

— О боже, мерзость какая! — Князь гневно посмотрел на приятеля. — Ты что, нарочно это имение подобрал? Считаешь, что мне по вкусу подобные дикости?

— Да нет же, — Аркадий, похоже, смутился. — Ты ведь хотел что-нибудь от столиц подальше. И чтобы лес был, и озеро, и охота. Здесь и лошадям твоим привольно будет. Завтра увидишь, какие тут луга замечательные. И потом, — он виновато улыбнулся, — ты, братец, забыл, что в России, куда ни кинь, везде подобные мерзости и непристойности. Скука и лень превращают людей в скотов. В провинции это очень заметно. Что хорошо — то и так хорошо, а что дурно — то всегда дурно…