Антик с гвоздикой

— Но еще не все потеряно, Гриша! — сказал тихо Аркадий. — Кажется, ты вспоминал про розы? Сегодня с утра я был в оранжерее, там наберется на приличный букет. И я готов тебя сопровождать.

— Нет, не надо! — Князь отложил сигару. — Я еду немедленно. И еду один. А ты подождешь меня здесь. Не годится попадать в плен вдвоем.

— А ты собрался попасть в плен? — поразился Аркадий. — Я что-то никак не вникну в твои соображения?

— Нет, сдаваться в плен я не намерен, но мимо сторожей легче проскользнуть в одиночку. Сегодня я попытаюсь пробраться на усадьбу и, если получится, встретиться с графиней.

— Смотри, ночью там наверняка спускают собак и сторожа вокруг бродят.

— Не думаю, что графиня ждет нападения на усадьбу. Мы ж не разбойники, в конце концов, поэтому вряд ли она усилит охрану.

— И все же будь осторожнее! — посоветовал Аркадий. — Дороги развезло, в лесу темно, как у арапа под мышкой.

— Дождь да слякоть для лазутчика — первейшие друзья и помощники! — рассмеялся князь. — Помнишь, как мы резвились по тылам французов? По неделе в седле, грязные, как бесы…

Аркадий хлопнул его по плечу:

— Ладно, собирайся, а я пока велю цветов нарезать. Доверяешь моему вкусу?

— Пока ты меня не подводил, надеюсь, и сейчас не подкачаешь, — усмехнулся Григорий и вышел из кабинета.

Через час князь был уже у озера. Дождь прекратился, но он вымок с ног до головы, когда пробирался сквозь лес, где каждая ветка норовила сбросить на него ушат ледяной воды. Мулату тоже досталось. Он всякий раз негодующе фыркал, когда на них обрушивался холодный водопад, и передергивал шкурой.

Низкие тучи затянули небо. Кромешная тьма поглотила все вокруг, и князь ориентировался лишь по тускло блестевшему справа зеркалу озера да лужам на дороге, которые Мулат форсировал, казалось, бессчетное количество раз.

Григорий предпринимал всяческие попытки, чтобы передвигаться бесшумно, но это плохо у него получалось, вдобавок он чуть было не наткнулся на странный обоз из пяти или шести подвод, на которых сидели, судя по разговорам и огонькам цигарок, десятка два мужиков с заступами и ломами. Князь вовремя принудил Мулата отступить с дороги под защиту деревьев. И даже зажал ему морду ладонями, чтобы тот не выдал их тайное убежище ржанием.

Обоз медленно миновал их укрытие и удалился в сторону озера. Князь проводил его недоуменным взглядом. Что еще придумала графиня? Он не сомневался, что эти ночные подвижки личного состава сопряжены не с чем иным, как желанием соседки каким-то образом досадить ему. Но как он ни ломал себе голову, ни одного стоящего предположения так и не посетило его. Что ж, успокоил себя Григорий Панюшев, он еще успеет разобраться, какую каверзу затеяла на этот раз его неугомонная соседка.

Еще через полчаса князь был в полуверсте от ее усадьбы. Со всех сторон его окружал мрачный, неприветливый лес. Темнота была густой и вязкой, как смола. Он ничего не видел на расстоянии протянутой руки и поэтому, спешившись, повел Мулата в поводу. Несколько раз он останавливался, чтобы проверить, не отвязался ли аккуратный тючок, который Аркадий притачал сзади к седлу. Десятка три белых и с дюжину пунцовых роз они бережно завернули в скатерть. Букет получился великолепный. Конечно, друзья полагали, что потерь не избежать, и все же большинство роз должно выдержать столь бесцеремонное обращение. По крайней мере, Аркадий уверил Григория, что единожды уже прибегал к подобной доставке цветов, и ничего, бедняги выжили…

По-прежнему ни единого огонька не виднелось впереди, не раздавалось ни единого звука. Не было ничего, что смогло бы князю подсказать, в каком направлении двигаться дальше. Даже дворовые собаки не лаяли, вероятно, попрятались бестии от непогоды, подумал князь с досадой, забыв, что ему бы пришлось не сладко, вздумай сторожевые псы доказать свою бдительность. Поначалу он хотел оставить Мулата в лесу, но вовремя сообразил, что, возвращаясь, может попросту не найти его.

Конечно, он понимал, что графиня вряд ли выставила кордоны вокруг усадьбы, но все ж передвигался с большой осторожностью, останавливаясь через каждые пятнадцать-двадцать шагов и прислушиваясь, не раздастся ли где поблизости посторонний шорох, шум шагов или стук копыт. Однако вокруг по-прежнему стояла глубокая тишина. И даже ветер не тревожил отяжелевшие от сырости травы и кроны деревьев.

Постоянное ощущение настороженности безмерно утомило Григория, и все-таки он едва не вскрикнул от неожиданности, когда лес внезапно расступился. Прямо перед собой князь обнаружил высокую ограду, которая огибала усадьбу с трех сторон. Причудливая чугунная решетка заканчивалась сверху остроконечными пиками, похожими на те, которые в руках славных казачков атамана Платова наводили панику в рядах отступавших французов и их бедолаг союзников во время победного марша русских войск на Берлин и Париж.