Невеста-обманщица

Дуглас быстро спустился по ступенькам в холл, на ходу завязывая свой голубой бархатный халат; его босые ноги бесшумно ступали по мягкому ковру. Куда, черт побери, она могла уйти?

Он заглядывал в комнаты, попадавшиеся по пути, зашел в комнату для завтраков, потом в большую официальную столовую. Вернулся в центральный холл и задумался. Потом быстро пошел в сторону библиотеки. Он остановился, заметив полоску света под дверью.

Очень тихо он приоткрыл дверь и стал смотреть.

Александра сидела за столом, слева от нее стояла свеча, перед ней лежала книга. Она напряженно думала над чем-то, наморщив лоб.

Он уже хотел войти и спросить, что она здесь делает, как вдруг услышал ее тихий голос:

— Так вот что значит merde. Ну что ж, это вполне подходящее слово, Дуглас был прав. Оно дает выход гневу, и очень быстро.

Она повторила слово несколько раз, потом громко добавила:

— Конечно, от многократного повторения его воздействие не усиливается. Ну, давай, девочка, приступай.

Дуглас с усилием сдержал смех, стоя за дверью, потому что сейчас она начала громко повторять на очень плохом, но тем не менее узнаваемом французском:

— Я не уйду. Je ne vais pas. Он не уйдет. II пе va pas. Они не уйдут. Us ne vont pas.

Она смотрела перед собой. Что за черт?

Она пытается самостоятельно выучить французский. И все для того, чтобы помочь ему.

Дуглас стоял и смотрел на свою жену, медленно покачивая головой, пытаясь осмыслить то, что он увидел. Какая-то теплота и нежность разливались у него внутри — чувства, которых он раньше не испытывал. Это ощущение было новым для него и очень сильным, он и не подозревал о его существовании просто потому, что никогда не чувствовал ничего подобного и не догадывался, что ему чего-то не хватает.

Он продолжал смотреть на нее. Она сидела в своей девичьей белой рубашке, закрывающей ее от шеи до пят; рыжая коса была переброшена через правое плечо. Повторяя французские слова, она постукивала в такт руками. Свет от свечи отбрасывал тени на ее лицо, глаза ее светились, на волосах играли блики. Она повторяла одни и те же фразы снова и снова.

Он хорошо понимал по-французски, если хотел.

— Я помогаю ему. Je 1'aide. Ax, что это? Она замолчала, потом очень нежно произнесла:

— Я люблю его. Je 1'aime. Я люблю Дугласа. J'aime Douglas. Я люблю моего мужа. J'aime mon man.

Он продолжал стоять, потрясенный нахлынувшими на него чувствами. На губах его засветилась нежная улыбка, он чувствовал себя невероятно счастливым, счастливым оттого, что именно она — его жена, счастливым от осознания того, что она значит для него и будет значить всегда.

Очень тихо он закрыл дверь и в задумчивости вернулся в спальню. Там он долго лежал без сна, весь во власти нового для него чувства, и ждал ее.

Когда она проскользнула в комнату, примерно через час, и легла рядом с ним, он притворился спящим. Его хватило на десять минут. Потом он повернулся к ней, обнял и начал целовать.

Александра вздрогнула от неожиданности, потом с энтузиазмом ответила ему. Но на этот раз в их поцелуях не было обычного безумия и нетерпеливости.

Когда Дуглас убедился в том, что она заснула, он осторожно поцеловал ее в висок и тихонько сказал:

— Je t'aime aussi.

Семь часов спустя, за завтраком, Дуглас так стукнул кулаком по столу, что ломтик бекона на его тарелке подпрыгнул и упал на белоснежную скатерть.

— Я сказал — нет, Александра. Если Синджен попросила тебя принести ей книгу от Хукэма, тем хуже. У меня нет времени, чтобы сопровождать тебя, а без меня ты никуда не пойдешь. Ты поняла?

Она молчала.

— Скажи мне, что ты поняла.

— Поняла.

— Ладно. Надеюсь, ты проследишь за сборами. К сожалению, уехать сегодня утром не получится, так как у меня еще осталось одно дело. Я вернусь позже.

В дверях он на секунду остановился, услышав, как она сказала: “Merde!"

Он сделал вид, что ничего не слышал, и ушел. Александра смотрела на яйца и удивлялась, как она могла возомнить, что те высокие слова, которые он сказал ей ночью, могли означать больше, чем просто страстный порыв.

Все оставшееся утро она была очень занята, хотя миссис Гудгейм видела мало пользы от хозяйки, которая была рассеянна, и, похоже, ей было все равно, будут ли ее платья тщательно проложены оберточной бумагой или их просто покидают в чемодан.

К ленчу Дугласа все еще не было. Александра сходила с ума от тревоги и страха за него. Почему она не заставила его пообещать, что он никуда не пойдет без нее? Она попыталась заняться французским, но была так рассержена на него, что большую часть времени занималась тем, что искала в словаре различные ругательства.