Пентаграмма

И если заголовков «Психоделическое убийство» или «Сосед почувствовал вкус крови» окажется недостаточно, про запас имелись некоторые подробности, которые еще на пару дней обеспечат живое любопытство читателей. У Камиллы Луен отрезан указательный палец на левой руке, а под веком найден красноватый бриллиант-звездочка.

Рогер Йендем начал статью с исторического вступления — для большего драматизма, но потом решил, что материал этого не требует, и уничтожил написанное. Некоторое время он сидел, обхватив голову руками, потом дважды щелкнул по значку «Корзина», навел мышку на пункт «Очистить» и замер в нерешительности. Эта фотография — последняя память о Деви. Из квартиры он убрал все, что могло о ней напомнить, даже выстирал свитер, который она у него иногда брала, — он любил надевать его из-за запаха ее духов.

— Прощай, — шепотом сказал Рогер и нажал на кнопку. Потом вернулся к статье. Решил заменить «Уллеволсвейен» на «Кладбище Христа Спасителя» — лучше звучало. И начал писать. На этот раз все получилось отлично.

К семи вечера народ потянулся с пляжей домой — весьма неохотно. В безоблачном небе по-прежнему жарко пылало солнце. Еще в девять люди в солнечных очках пили пиво в уличных кафешках, оставляя скучать без дела официантов душных ресторанов. В полдесятого солнце скрылось за алеющим Уллерном, но долгожданная прохлада так и не наступила. Люди возвращались домой. Еще одна тропическая ночь обещала бессонницу и насквозь пропотевшие простыни.

Рабочий день на Акерсгата заканчивался, в редакции решили в последний раз обсудить первую страницу. От полиции новостей не было. Вряд ли они что-то скрывали, скорее всего, им попросту нечего было сказать. Но с другой стороны, молчание открывало простор для домыслов. Самое время проявить творческий подход.

Примерно в это же время в Оппсале в желтом деревянном доме с яблоневым садом раздался звонок, Беата Лённ протянула руку к телефону и подумала, не проснулась ли этажом ниже мама. Наверняка проснулась от звонка.

— Спала? — спросил хриплый голос.

— Нет, — ответила Беата. — А что такое?

— Я только что встал.

Беата села на кровати:

— И как дела?

— Ну что я тебе могу сказать? Плохо — вот что я скажу. — Пауза. Голос Харри казался глухим и далеким, и Беата понимала, что причина не в телефонной связи. — Что нового по уликам?

— Только то, что в газетах, — сказала она.

— А что в них?

Она вздохнула:

— Да ты и так знаешь. Мы собрали в квартире отпечатки пальцев и ДНК, но пока не нашли ничего, что могло бы помочь в поисках убийцы…

— Преступника, — поправил Харри.

— Преступника, — зевнув, согласилась Беата.

— Выяснили, откуда бриллиант?

— Работаем. Мы проконсультировались у ювелиров: красные бриллианты не редкость, но у нас в стране их не так много. Они сомневаются, что это работа норвежского мастера. А если камень заграничный, то и преступник, возможно, не наш соотечественник.

— Хмм…

— Что такое, Харри?

Он откашлялся, прежде чем ответить:

— Пытаюсь быть в курсе событий.

— В прошлый раз ты заявил, что этим делом не занимаешься.

— Ну, не совсем так.

— Скажи откровенно, что тебе нужно?

— Ну, я проснулся из-за того, что увидел кошмар…

— Мне приехать и побаюкать тебя?

— Нет. — Снова пауза. — Мне снилась Камилла Луен. И ваш бриллиант.

— И что?

— Я, кажется, кое-что понял.

— Ну же!

— Я, правда, не уверен… Но, знаешь, в старые времена покойникам перед погребением клали на глаза монеты.

— Не слышала.

— Чтобы заплатить лодочнику, который перевозит души через Стикс, реку мертвых. Если душа не могла переправиться на другой берег, она не обретала покоя. Поразмысли над этим.

— Спасибо за совет, Харри, но я в загробную жизнь и привидения не верю.

Харри не ответил.

— Еще что-то? — поинтересовалась Беата.

— Один вопросик. Слыхала, что начкрим на этой неделе ушел в отпуск?

— Конечно.

— Может, ты знаешь и когда он вернется?

— Через три недели. А ты?

— Что я?

Беата услышала в трубке щелчок зажигалки и вздохнула:

— Когда ты вернешься?

Она услышала, как Харри на том конце затянулся, задержал дыхание и медленно выдохнул. Потом ответил:

— А я думал, ты в привидения не веришь.

Примерно в то же время, как Беата положила трубку, в своей квартире от колик проснулся Бьярне Мёллер. До шести часов он лежал и корчился в постели, потом встал, медленно позавтракал без кофе — и сразу почувствовал себя лучше. А когда он в начале девятого пришел на работу, боли — к его удивлению — исчезли совсем. Добравшись на лифте до кабинета, он с блаженством закинул ноги на стол, выпил кофе и стал изучать свежие газеты.