Вообще-то говоря, людьми Карл мало интересовался. За те двадцать лет, что он держал телемагазин на площади Карла Бернера, он ни разу не задался вопросом, кем, собственно, был его тезка, в честь которого назвали площадь. Неинтересен ему был и высокий полицейский, только что предъявивший удостоверение, и стоящий рядом мальчишка с мокрыми волосами. Да и до девушки, о которой полицейский говорил, — ее нашли в сортире у адвокатов из офисного здания напротив — ему дела не было. Единственной особой, в данный момент интересовавшей Карла, была девчонка на фотографии мужского журнала. Его очень занимало, сколько ей лет и правда ли, что она из Тёнсберга и любит загорать на балконе так, что ее могут видеть проходящие мимо мужчины.
— Я заходил в тот день, когда убили Барбару Свендсен, — сказал полицейский.
— Ну, раз вы говорите… — пожал плечами Карл.
— Видите этот выключенный телевизор у окна? — показал полицейский.
— «Филипс». — Карл отложил журнал в сторону. — Нравится? Пятьдесят герц. Плоский кинескоп. Объемное звучание. ТВ-текст. Может принимать радиопередачи. Стоит семь девятьсот, но вам я продам за пять девятьсот.
— Смотрите, кто-то начертил рисунок на пыльном экране!
— Хорошо, — вздохнул Карл. — Пять шестьсот.
— Да плевал я на телевизор! — повысил голос полицейский. — Я хочу знать, кто это сделал.
— С чего вдруг? — спросил Карл. — У меня до сих пор не было желания об этом докладывать.
Полицейский нагнулся над стойкой, и по цвету его лица Карл понял, что ответ ему не понравился.
— Послушайте! Мы ищем преступника. И у меня есть основания полагать, что он стоял здесь и водил пальцем по экрану. Вам ясно?
Карл молча кивнул.
— Отлично. А теперь, пожалуйста, напрягите память, — настойчиво посоветовал полицейский.
Звякнул колокольчик над дверью, в магазин вошла женщина с железным чемоданом. Полицейский обернулся к ней.
— «Филипс», — показал он.
Женщина кивнула, не говоря ни слова, села перед стеной экранов на корточки и открыла чемодан.
Карл смотрел на них, широко открыв глаза.
— Ну? — потребовал полицейский.
До Карла начало доходить, что это поважнее Лизы из Тёнсберга.
— Я не запоминаю каждого, кто сюда заходит, — запинаясь, сказал он.
Это означало, что он вообще никого не запоминает. Лица для него давно ничего не значили. Даже лицо Лизы он уже успел забыть.
— Каждого мне и не нужно, — медленно произнес полицейский. — Нужен только один. Тот самый. Кажется, за день к вам не так часто и заходят.
Карл послушно покачал головой.
— А по фотографии вы его узнаете?
— Не уверен. Я и вас-то не узнал, так что…
— Харри… — подал голос мальчишка.
— Но вы видели, как кто-то чертил по экрану?
— Харри…
Да, в тот день Карл обратил внимание на одного посетителя. Он вспомнил о нем в тот вечер, когда заходили из полиции и спрашивали про подозрительных людей. Дело в том, что тот посетитель ничего особенного не делал. Просто стоял и смотрел на экраны, что для телемагазина вполне естественно. Ну и что он должен был сказать? Что кто-то, чью внешность он не запомнил, стоял в магазине и казался подозрительным? И получить за это кучу неприятностей?
— Нет, — ответил Карл, — я не видел, чтобы кто-нибудь чертил по экрану.
Полицейский что-то пробормотал.
— Харри… — Мальчишка потянул полицейского за рукав. — Уже пять часов.
Полицейский замер и посмотрел на часы.
— Беата, — обратился он к женщине. — Нашла что-нибудь?
— Говорить пока рано, — обернулась она к нему. — Следов тут достаточно, но он чертил так, что сложно найти целый отпечаток пальца.
— Позвонишь.
Колокольчик звякнул снова. Карл и женщина с железным чемоданом остались одни.
Он придвинул было к себе Лизу из Тёнсберга, но передумал. Положил журнал на стол фотографией вниз и подошел к женщине из полиции. Та маленькой щеточкой аккуратно собирала с телевизора пыль. Теперь и он увидел начерченную на экране фигуру. Неудивительно, что она сохранилась до сих пор: Карл нечасто утруждал себя уборкой.
— Что обозначает этот символ? — спросил он.
— Не знаю, — откликнулась женщина. — Знаю только, как он называется.
— Как?
— Марин крест.
Глава 20
Среда. Возведение соборов